Отправлено: 30.06.04 21:43. Заголовок: Участники РЯВ (Военная Энциклопедия Сытина)

Всем привет!

Если Высокое Собрание и Администрация Форума не против, то разрешите в этой теме представлять Вашему вниманию статьи с персоналиями участников Русско-Японской война 1904-1905 гг из Военной Энциклопедии иэдательства товарищества Сытина.

С искренним уважением,
Нико Лаич.

 Отправлено: 30.06.04 21:44. Заголовок:

АГАПЕЕВ, Александр Петрович,
полковник генерального штаба.
Родился в 1868 г. Погиб на броненосце «Петропавловск» 31 марта 1904 г.
Образование получил в 1-м Московском кадетском корпусе, Николаевском инженерном училище (с занесением его имени на мраморную доску) и в Николаевской академии генерального штаба.
Службу офицером начал в лейб-гвардии саперном батальоне, а в генеральном штабе – в Варшавском военном округе.
В 1900-01 гг., при подавлении боксерского движения, участвовал в боях под Айгуном, Бейтаном и Лутаем. За Бейтан, где он был начальником штаба колонны генерала Церпицкого, и Лутай, награжден орденом св. Владимира 4-й степени с мечами и бантами и золотым оружием. Остальное время кампании исправлял обязанности дежурного генерала при штабе адмирала Алексеева в Порт-Артуре.
По возвращении из кампании был заведующим обучающимися офицерами, а затем – профессором Николаевской академии генерального штаба. В 1904 г. был назначен начальником военного отдела при штабе адмирала Макарова, с которым участвовал в морских боях в конце февраля и марте того же года.
Из его литературных трудов известны: «Опыт истории развития стратегии и тактики наемных и постоянных армий», «Арколе» (психологический этюд) и «Война наверняка» (перевод с немецкого).

 Отправлено: 30.06.04 21:45. Заголовок:

ЛАЙМИНГ Николай Александрович,
полковник, командир 11-го Восточно-Сибирского стрелкового полка.
Родился в 1847 г., образование получил в Ревельской классной гимназии.
В 1864 г. вступил в службу юнкером в 100-й пехотный Островский полк, в 1866 г. произведён в прапорщики.
В 1874 г. переведен в 79-й пехотный Куринский полк, в составе которого в 1878 г. участвовал в усмирении горцев Терской области и за отличие был произведён в капитаны и награжден орденом св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом.
Участвовал в Ахал-Текинской экспедиции генерала Скобелева и за отличие при штурме Денгиль-Тепе был награжден орденом св. Станислава 2-й степени с мечами.
1 октября 1900 г. Лайминг был произведён в полковники и назначен командиром 238-го Клязминского резервного батальона, а 2 марта 1902 г. – командиром 11-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, во главе которого убит в 1904 г. под Тюренченом.

 Отправлено: 30.06.04 21:46. Заголовок:

АФФАНАСОВИЧ, Виктор Константинович,
генерал-лейтенант.
Родился в 1846 г. По окончании 1-го кадетского корпуса и 2-го военного Константиновского училища в 1866 г. произведен в подпоручики 1 лейб-гренадерского Екатеринославского полка.
Окончив курс Николаевской академии генерального штаба, был назначен старшим адъютантом штаба 2-й гвардейской пехотной дивизии. За составленную и поднесенную Государю Императору книгу «Производство рекогносцировок» Аффанасовичу был пожалован подарок по чину. В составе штаба 2-й гвардейской пехотной дивизии он принял участие в русско-турецкой войне 1877-78 гг. Был в сражении при Горном Дубняке, в перестрелке у Хан-Правец, в артиллерийском бое против Правецкой позиции, при взятии Этрополя, при рекогносцировке Лютаковских укреплений и под Араб-Конаком. Раненный в ногу и контуженный в голову, Аффанасович за боевые отличия в эту войну был награжден орденами св. Владимира 4 ст. и св. Станислава 2 ст. с меч.
По окончании кампании Аффанасович служил в штабе войск гвардии и Петербургского округа, состоял для поручений при Е. И. В. главнокомандующем войсками гвардии и округа, был начальником штаба 1-й гвардейской пехотной дивизии, управляющим удельным имением «Массандра» и командовал 95-м пехотным Красноярским полком. Произведенный в генерал-майоры, Аффанасович был назначен помощником начальника штаба войск гвардии и Петербургского округа.
В 1901 г. назначен командующим 22-й пехотной дивизией. В 1904 г. генерал-лейтенант Аффанасович отправился с этой дивизией на театр военных действий в Маньчжурии, где с 21 по 27 сентября участвовал в наступлении армии против японцев. С 28 по 30 сентября, командуя отрядом из 85-го пехотного Выборгского и 87-го пехотного Нейшлотского полков и 3-й батареи 6-й артиллерийской бригады, под общим начальством генерал-адъютанта Зарубаева, был в бою под Хамытаном.
По болезни эвакуирован в Петербург, состоял в распоряжении начальника главного штаба и военного министра; был председателем военно-исторической комиссии по описанию русско-турецкой войны 1877-78 гг.
Скончался в Наугейме 3 июня 1908 г.

 Отправлено: 01.07.04 21:25. Заголовок:

АБРАМОВ, Федор Федорович,
войска донского генерал-майор.
Родился в 1848 г. По получении первоначального образования на Дону, в доме родителей, 15 лет поступил на военную службу казаком в № 32 донской казачий полк, в 1867 г. был произведен в хорунжие.
Отличный наездник, образцовый строевой офицер и учитель строевого дела, Абрамов скоро выдвинулся из ряда других донских офицеров и был назначен черкасским окружным начальником и начальником новочеркасской местной команды. Пробывши в этой должности 2 года, Абрамов с 1896 г. по 1902 г. командовал 4-м донским казачьим полком. Его полк был образцово поставлен и отлично обучен.
В 1902 г. Абрамов был произведен в генерал-майоры и назначен окружным начальником Ростовского округа.
В этой должности пробыл до 1904 г., когда при мобилизации 4-й донской казачьей дивизии получил в командование 2-ю ее бригаду. С ней Абрамов и выступил в Манчжурию.
Необыкновенно представительный по внешности, лихой ездок, любимый казаками, рыцарски честный, Абрамов, однако, в боевом отношении ничем себя не проявил. Причиной этому послужили неудовлетворительные личные отношения к начальнику дивизии, мешавшие генералу Абрамову работать. Эти отношения заставили даже одно время Абрамова перейти из донской дивизии в отряд генерала Мищенко, где он командовал забайкальскими казаками.
Абрамов участвовал в деле 17 октября 1904 г. под Лидиантунью, в Инкоуском набеге 1904 г. и в сражении под Сандепу.
Перед заключением мира Абрамов временно командовал 4-й донской дивизией.
По окончании войны работал в Санкт-Петербурге в комитете по образованию войск и с 1906 г. по 1910 г. командовал 1-й бригадой 1-й донской казачьей дивизии; в начале 1910 г. Абрамов по болезни был уволен в отставку.
Человек без образования, но умный и способный, молодцеватый наездник, он умел подбодрить казака. Казаки говорили что «Абрамов, правда, умеет так наказать, как никто другой, зато другой раз расцелует перед всеми»
«Четвёртая донская казачья дивизия в русско-японскую войну.» Военно-историческое исследование Ф. Ростовцева. 1910 г., Киев

 Отправлено: 01.07.04 21:27. Заголовок:

Всем привет!
Этот человек не участник РЯВ, но он один из её виновников.

БЕЗОБРАЗОВ, Александр Михайлович,
статс-секретарь.
Его имя получило широкую известность только в связи с русско-японской войной 1904-05 гг. В 1896 г. Безобразов составил обширную записку, в которой предсказывал неизбежность войны Японии с Россией; указывая на агрессивную политику Японии в Корее и Маньчжурии, Безобразов предлагал создать в Маньчжурии, по границе с Кореей, вдоль р. Ялу, особые заслоны, под видом коммерческих предприятий, напоминающих по организации английские Chartered companies, и таким образом произвести постепенное мирное завоевание Кореи. Этот проект был встречен сочувственно, в осуществлении его видели не только дальнейшее развитие политических задач России на Дальнем Востоке, но и материальные выгоды, и потому Безобразов нашел не только нравственную, но и денежную поддержку.
Однако вовлечь в это предприятие казну Безобразову не удалось, и в лице министра финансов С. Ю. Витте он встретил убежденного противника, полагавшего, что участие в этом деле казны придаст ему нежелательное политическое значение. Тогда на частные средства образовавшейся компанией приобретена была на имя г. Матюнина у Владивостокского купца Бриннера концессия, полученная последним от Корейского правительства на эксплуатацию леса в бассейне р. Ялу и организовано было «Русское лесопромышленное товарищество», устав которого и был утвержден в июле 1901 г. Товариществу предоставлено было право содержать особую лесную охранную стражу. Ближайшим распорядителем товарищества на месте был подполковник генерального штаба Мадритов, который сумел привлечь к участию в деле известного в Маньчжурии грозного вождя хунхузов Линчи (Джан-джин-юани), числившегося в китайских войсках и прекрасно знакомого со всеми местными условиями.
В декабре 1902 г. Безобразов лично прибыл в Порт-Артур. Здесь он высказывался о желательности противодействия агрессивной политике Японии и серьезно встревожил этим адмирала Алексеева. Однако, вернувшись в Петербург, Безобразов сумел представить положение дела в столь блестящем виде, что возбудил к нему особый интерес. Безобразов энергично настаивал на приостановке эвакуации наших войск из Маньчжурии, уже начатой 24 сентября 1902 г. С целью поднять русский престиж он указывал также на необходимость учредить на Дальнем Востоке наместничество с самыми широкими полномочиями. Несмотря на решительное противодействие этим планам со стороны министров С. Ю. Витте, А. Н. Куропаткина и графа Ламздорфа, Безобразов, при поддержке министра внутренних дел В. К. Плеве, добился также осуществления их, и эвакуация была приостановлена.
В июне 1903 г. Безобразов предпринял вторую поездку в Порт-Артур, уже в качестве особо уполномоченного правительственного лица. Ко времени его приезда в Порт-Артур собрались: возвращавшийся из командировки в Японию генерал-адъютант Куропаткин, наши дипломатические представители: в Китае – Лессар, в Корее – Павлов и наш военный агент в Японии – полковник Вогак; все они составили тогда совещание по вопросу об условиях эвакуации Маньчжурии и по экономическим и специально военным вопросам, вследствие чего в совещаниях этих принимали участие не только адмирал Алексеев, и высшие чины местного управления, но и начальники отдельных войсковых частей. Целью совещания было изыскание способов к мирному разрешению, без ущерба достоинству России, русско-японского конфликта. Почти все члены совещания решительно высказались против агрессивной политики в Маньчжурии и Корее, и только Безобразов находил такую уступчивость не соответствующей интересам и достоинству России и полагал необходимым требовать от Китая предоставления России права эксплуатации всех горных и лесных богатств Маньчжурии, хотя бы это требование пришлось поддержать силой оружия. Результатом этого совещания было журнальное его постановление о том, что договор 26 марта 1902 г. с Китаем о восстановлении его власти в Маньчжурии и эвакуации ее исполнен быть не может, и оккупация ее должна быть продолжена на срок, необходимый нам для довершения нужных военных мероприятий.
Возвратившись в Санкт-Петербург, Безобразов снова представил проекты осуществления своих планов. Хотя они и встретили по-прежнему серьезную и вескую критику со стороны министров военного, финансов и иностранных дел, но Безобразов добился решения вопроса в желательном для себя смысле.
Безобразов 28 июля 1903 г. представил всеподданнейший доклад, в котором доказывал, что возможность нашего соглашения с Японией встречает затруднения, в силу англо-японского союза и участия англичан во всех японских дипломатических переговорах, и что Япония, считая себя фактической обладательницей южной Кореи, рассчитывает захватить со временем и северную часть этого полуострова. Считая, что при таких надеждах японцев трудно убедить, что та уступка, которую мы имеем в виду предложить им в Корее, будет ценным для них приобретением и что из-за него они должны сойтись с нами на Дальнем Востоке, Безобразов находил, что единственным выходом из настоящего положения являются: 1) наше военно-политическое усиление на берегах Тихого океана; 2) изолировка Японии от содействия остальных держав, кроме Англии, которая одна, как показало прошлое, фактически помогать Японии не будет и 3) «когда эти мероприятия удадутся и японцы поймут свое положение, созданное политикой Англии, тогда можно будет рассчитывать на перемену понятий в Японии и на возможность с ней сговориться, но уже на более скромных для нее основаниях, нежели настоящие наши предполагаемые уступки».
Не дожидаясь результатов этого доклада, Япония и возбудила в июле 1903 г. вопрос о разграничении между ней и Россией сферы влияния на Дальнем Востоке.
30 июля того же года последовал Высочайший указ об учреждении на Дальнем Востоке наместничества, а в Санкт-Петербурге – особого комитета по делам Дальнего Востока, Безобразов был назначен членом этого комитета со званием статс-секретаря. Переговоры с Японией, как известно, завершились войной, исход которой стал концом и политической карьеры Безобразова.
А. Н. Куропаткин, Итоги войны;
граф С. Ю. Витте, Вынужденные разъяснения по поводу отчета генерал-адъютанта Куропаткина, изд. Т-ва И. Д. Сытина, 1911 г.

Действительный статский советник. Секретарь Е. И. В. Пользовался расположением Николая II вплоть до начала войны 1914 г., когда карьера его закончилась.
С 1917 г. в эмиграции.
Умер в 1931 г.
БСЭ. 2-е изд. Т. 4. С. 387-388.

 Отправлено: 01.07.04 21:28. Заголовок:

БЕЗОБРАЗОВ Петр Алексеевич,
вице-адмирал.
Родился в 1845 г., скончался 17 июня 1906 г. Окончил Морской корпус в 1864 г.
В чине капитана 2-го ранга Безобразов командовал канонерскими лодками «Туча» и «Гроза», шхуной «Компас» и клипером «Крейсер».
В чине капитана 1-го ранга заведовал отрядом миноносок и командовал крейсером «Генерал-Адмирал» и эскадренным броненосцем «Наварин».
В 1897 г. произведен за отличие в контр-адмиралы; в 1898 г. назначен начальником штаба Кронштадтского порта, в 1901 г. – младшим флагманом Балтийского флота, а затем переведен на ту же должность в Черное море.
В 1904 г. произведен в вице-адмиралы и назначен старшим флагманом 2-й флотской дивизии, а 19 апреля этого же года – командующим 1-й эскадрой Тихого океана.
Ввиду полного обложения Порт-Артура Безобразов не попал к главным силам эскадры, а прибыл во Владивосток, где командовал отрядом крейсеров во время двух их походов в Корейском проливе. За эти крейсерства Безобразов награжден был орденом св. Владимира 2-й степени с мечами.
27 сентября 1904 г. Безобразов был переведен в Балтийский флот и назначен старшим флагманом, а с 29 ноября исполнял обязанности начальника главного морского штаба; на этом посту Безобразов и скончался.

 Отправлено: 01.07.04 21:29. Заголовок:

АВЕЛАН, Федор Карлович,
генерал-адъютант, адмирал.
Родился в 1839 г., воспитывался в морской роте Александровского кадетского корпуса, произведен в мичманы в 1857 г.
Много плавал за границей, в чине капитан-лейтенанта участвовал в так называемой Цимбрийской экспедиции в Северную Америку в 1878 г., откуда вернулся командиром крейсера «Азия».
Командовал клипером «Вестник» в кругосветном плавании 1880-83 гг., фрегатом «Светлана» и корветом «Рында» в кругосветное плавание.
Произведенный в 1891 г. за отличие в контр-адмиралы, служил начальником штаба Кронштадтского порта, а в 1893-94 гг. командовал эскадрой Средиземного моря, участвуя, по личному выбору Императора Александра III, в Тулонских празднествах по случаю заключения Франко-Русского союза.
В 1895 г. Авелан был назначен помощником Начальника Главного Морского Штаба, в 1896 г. членом Конференции Николаевской Морской Академии и Начальником Главного Морского Штаба, а в 1903 г. Управляющим Морским Министерством, в каковой должности состоял до 1905 г., когда был уволен с оставлением в звании генерал-адъютанта.
Член Государственного Совета. Награжден всеми Российскими орденами до ордена св. Александра Невского включительно. Умер 17 ноября 1916 г. Похоронен в Петрограде на Смоленском лютеранском кладбище. Некролог: Русский инвалид. 1916. (№ 316).
Лит.: Список генерал-адъютантам, генерал-майорам и контр-адмиралам С. Е. В. по старшинству. Спб. 1916. С. 17.

 Отправлено: 01.07.04 21:30. Заголовок:

БЕЛЫЙ Василий Федорович,
отставной генерал, один из доблестных защитников Порт-Артура в 1904 г.
Родился в 1854 г.; произведен в офицеры в 1873 г. в Кубанскую казачью артиллерийскую бригаду, с которою участвовал в кампанию 1877-78 гг., и за боевые отличия награжден чинами сотника и есаула и орденами св. Анны 4-й степени и св. Станислава 3-й степени с мечами; особенно же отличился он при штурме Карса. В 1886 г. Белый был переименован в капитаны и переведен в Карскую крепостную артиллерию, а в 1892 г. назначен заведующим практическими занятиями Севастопольской крепостной артиллерии.
Произведенный в 1899 г. в полковники, Белый в 1900 г. был назначен начальником Квантунской крепостной артиллерии и в 1903 г. произведен в генерал-майоры. Командуя ею, Белый выдержал всю осаду Порт-Артура, проявив большую энергию по организации артиллерийской обороны крепости, и умелыми распоряжениями содействовал отбитию попыток японских брандеров заградить рейд и ярости, штурмов с суши. При его же деятельном содействии были вооружены Ляотешань и Высокая гора, и Белый готов был вооружить весь горный хребет до «Бухты десяти кораблей». Однако это предложение Белого не встретило поддержки со стороны высшего начальства. Он лично разработал также правила сигнализации и дозорной службы и организовал стрельбу по закрытой цели. На военном совете 16 декабря 1904 г. Белый мужественно высказался за продолжение обороны, заявив, что снарядов хватит на отбитие двух штурмов, и это заявление оправдал на суде документами. За отличие в делах против японцев Белый был награжден орденами св. Георгия 4-й степени, св. Владимира 2-й степени и св. Анны и св. Станислава 1-х степеней с мечами.
По сдаче Порт-Артура японцам Белый не воспользовался правом вернуться в Россию и отправился в плен, надеясь быть там полезным офицерам и нижним чинам своей артиллерии.
По возвращении из 11-месячного плена во Владивосток Белый был назначен председателем комиссии по приему наших пленных, возвращавшихся из Японии, а по окончании этой работы назначен начальником Владивостокской крепостной артиллерии (1906 г.). На этой должности Белый немало потрудился как по реорганизации самой крепостной артиллерии, так и по приведению в порядок ее материальной части и улучшению быта офицеров и нижних чинов. В 1908 г. Белый был произведен в генерал-лейтенанты.
Серьезная болезнь, поведшая за собой лишение ноги, заставила Белого в начале 1911 г. покинуть службу, причем он награжден чином генерала от артиллерии.
Умер 7 января 1913 г. в Царском Селе (г. Пушкин).
Некролог: Русский инвалид. 1913 г. № 9.
Литература: Советская военная энциклопедия. 2-е изд. Т. I. С. 367.
Степанов А. Н. Порт-Артур.
Сорокин А. И. Оборона Порт-Артура 1904-1905 гг. М. 1956.

 Отправлено: 01.07.04 21:31. Заголовок:

ЛАЙМИНГ Павел Александрович,
генерального штаба генерал-лейтенант, герой русско-японской войны.
Родился в 1852 г. Образование получил в 1-й Санкт-Петербургской военной гимназии и 2-м военном Константиновском училище, из которого был в 1871 г. выпущен прапорщиком в 24-ю артиллерийскую бригаду. В составе войск XIII армейского корпуса Л. принял участие в русско-турецкой войне 1877-1878 гг., по окончании которой поступил в Николаевскую академию генерального штаба, успешно ее окончил и дальнейшую службу проходил по генеральному штабу. В 1896 г. Лайминг был назначен командиром 16-го пехотного Ладожского полка, но командовал им недолго и в том же году был назначен начальником Московского пехотного юнкерского училища (ныне Алексеевское военное училище).
В 1897 г. Лайминг был произведён в генерал-майоры, в 1901 г. назначен начальником Александрского военного училища, в 1903 г. – командующим 2-й пехотной дивизией, а 2 августа 1904 г. – командующим 55-й пехотной дивизией, с которой и принял участие в войне с Японией.
В сражении на Шахе 1 октября 1904 г., когда 219-й пехотный Юхновский полк, потеряв 2/3 состава офицеров, дрогнул, Лайминг, за выбытием из строя командира этого полка, стал во главе его и лично повел полк в атаку, во время которой был ран. Несмотря на рану, он остался в строю до окончания боя. За этот подвиг Лайминг был награжден орденом св. Георгия 4-й степени. Другими наградами ему в эту войну были чин генерал- лейтенанта и орден св. Анны 1-й степени с мечами.
В 1906 г. Лайминг был назначен командиром X армейского корпуса, в 1907 г. назначен в распоряжение военного министра, в 1908 г. – помощником главного начальника военно-учебных заведений, а в 1910 г. – генералом для поручений при генерал-инспекторе военно-учебных заведений. Л. числится в списках 184-го пехотного Варшавского полка.
Генерал от инфантерии (1914). Участник 1-й мировой войны.
Командир 45-го армейского корпуса. Расстрелян большевиками в 20-х гг.
Литература: Артиллерийский журнал. 1929. №9. С. 8—9.

 Отправлено: 01.07.04 21:33. Заголовок:

АЛЕКСЕЕВ, Константин Михайлович,
генерал-лейтенант, командир 3-го Кавказского армейского корпуса, числится в списках 17 Восточно-Сибирского стрелкового полка.
Родился 22 ноября 1851 г. Получил образование в Орловской – Бахтина военной гимназии и 2-м военном Константиновском училище.
В 1872 г. произведен в подпоручики армейской пехоты с прикомандированием к лейб-гвардии Измайловскому полку. Командовал последовательно: 12-м Туркестанским линейным и 1-м Финляндским стрелковым батальонами и 136-м пехотным Таганрогским полком, 1-м Восточно-Сибирской линейной и 5-й Восточно-Сибирской стрелковой бригадами, 5-й и 4-й Восточно-Сибирской стрелковой и 13-й пехотной дивизиями и 6-й армейскими корпусом.
За русско-турецкую войну (1877-78 гг.) награжден чином штабс-капитана и орденами св. Станислава 3-й степени и св. Анны 4-й степени; за поход в Китай (1900 г.) – орденами св. Станислава 1-й степени и св. Анны 1-й степени.
С 5-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизией Алексеев принял видное участие в русско-японской войне 1904-05 гг. В июне 1904 г. дивизия эта, входя в состав 2-го Сибирского корпуса, сосредоточенного у Симучена, занимала Кангуалинскую позицию, на левом берегу р. Хайченхэ, фронтом на юго-восток. Значительно усиленная саперными работами, позиция пересекала пути, ведущие с Далинского и Пханлинского перевалов к Хайчену и представляла весьма серьезную преграду при условии упорной ее обороны. Но сражение 18 июля у Симучена между 2-м Сибирским корпусом и 4-й японской армией разыгралось западнее позиции, занятой отрядом Алексеева, и 5-я Восточно-Сибирская стрелковая дивизия оставалась безмолвной зрительницей жестокого боя бригады 31-й пехотной дивизии с целой армией Нодзу. Алексеев ограничился высылкой на поддержку Козловского полка всего лишь 2-х рот.
С 14 августа начался отход наших войск к Ляояну; из 5-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии были выделены 19-й и 20-й Восточно-Сибирские стрелковые полки для образования арьергарда и бокового отряда. 15 августа 17-й и 18-й Восточно-Сибирской полки заняли позицию у Интауюань, а 19-й и 20-й Восточно-Сибирские стр. полки расположились на высотах к юго-востоку, фронтом к Люхею и Чандяпуцзы. Противник с утра открыл огонь по этой позиции, но в наступление не переходил. Тем не менее, положение 2-го Сибирского корпуса было признано опасным, и около 10 часов утра началось отступление главных его сил к передовым Ляоянским позициям, а 17-й и 18-й Восточно-Сибирские стрелковые полки остались до рассвета: первый – на перевале, на дороге в Дава, и второй — на высотах к юго-востоку. С 7 часов утра 16 августа обнаружилось наступление противника, и оба арьергарда стали отходить к Синьлинылуню, где сосредоточилась вся дивизия. Здесь 5-я Восточно-Сибирской стрелковая дивизия была сменена 9-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизией и направилась в свой район сосредоточения Дунбанчжуан – Сыличжуан, где стала в общий резерв армии. В течение дня 17 августа дивизия была расхватана по частям для поддержки 1-го и 3-го Сибирских корпусов. В резерве у Сибаличжуана оставался только 17-й Восточно-Сибирской стрелковый полк, но в ночь на 18 августа и он был уже введен в боевой участок 1-го Сибирского корпуса, а в общем резерве армии остался лишь 18-й Восточно-Сибирской стрелковый полк. 18 августа Алексеев оставался у Сибаличжуана за командира 2-го корпуса, имея в наличности лишь 1 батальон, составленный из рот разных полков, которые он здесь задерживал из числа отправлявшихся в тыл по разным случаям. 19 августа, на укрепленной Ляоянской позиции, 5-я Восточно-Сибирской стрелковая дивизия, под начальством генерала Алексеева, составила правый боевой участок 2-го Сибирского корпуса: от железной дороги до редута В. включительно и приняла деятельное участие в обороне ее, как в этот, так и в последующие дни – 20 и 21 августа, потеряв убитыми и ранеными 18 офицеров и 739 нижних чинов.
Во время сентябрьского наступления 2-й Сибирский корпус составлял общий резерв Восточного отряда и не был введен в дело даже 28 сентября, когда 1-й Сибирский корпус вел бой на перевалах. Только 30 сентября начальник Восточного отряда приказал Алексееву перейти в наступление на д. Хамытань для поддержки отряда генерал-майора Мищенко. В состав отряда, вверенного генералу Алексееву, вошло 6 батальонов, 24 орудия, 1 эскадрон, 1 ком. Отряд действовал очень удачно, и успех его мог привести к частному поражению японцев, угрожавших левому флангу 4-го Сибирского корпуса. Но совершенно неожиданно для атакующих получено было приказание начальника Восточного отряда отходить, прикрывая отступление 1-го Сибирского корпуса. Выполнив и эту задачу, отряд генерала Алексеева перешел за р. Шахе. Массивы, взятые накануне в славном бою, были заняты японскими передовыми частями. Но в тот же день 5-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии вновь было приказано занять вчерашние позиции, что и было выполнено с боем 17-м и 18-м Восточно-Сибирской стрелковыми полками, которые, вытеснив японцев, заняли сопки с Кумирней и Двугорбую. В 6 часов вечера последовала отмена этого распоряжения, и отряд генерала Алексеева вернулся на позицию у д. Худягоу. 19-й и 20-й Восточно-Сибирской стрелковые полки были отправлены затем в резерв командующего армией и 3 октября приняли участие в атаке Путиловской сопки, а генерал Алексеев с 1-й бригадой своей дивизии остался в составе войск 2-го Сибирского корпуса.
Начало февраля 1905 г. застало генерала Алексеева начальником Цинхеченского отряда (18 батальонов, 16 сотен, 8 скорострельных, 16 горных и 8 конно-горных орудий), обеспечивавшего левый фланг 1-й армии. Наступление японцев обнаружилось в ночь с 5 на 6 февраля. 7 февраля наши передовые части были оттеснены, но дальше японцы не шли, а потому Алексеев решил 9 февраля сам перейти в наступление. Силы, назначенные для наступления (5 батальонов), оказались недостаточными; японцы в свою очередь перешли в наступление в превосходных силах, и все предприятие получило характер усиленной рекогносцировки. К 10 февраля наши авангарды постепенно отошли на Цинхеченскую позицию. Под покровом снежной пурги 10 февраля японцы повели наступление против Бересневской сопки и Янзелинского перевала. Атака на последний была отбита. Но ввиду выяснившегося превосходства сил противника и опасаясь за свой путь отступления, Алексеев приказал ночью очистить Цинхеченскую и Янзелинскую позиции. Отходя, отряд обнаружил левый фланг 3-го Сибирского корпуса на Гаутулинском перевале, который японцы и начали обходить. 13 февраля японцы продолжали теснить отряд Алексеева. Последнего сменил генерал Ренненкампф, который и решил 22 февраля отвести отряд к д. Мацзядзян. При отходе 2-го Сибирского корпуса к р. Хунхэ (22 февраля) и далее к Телину, Алексеев командовал арьергардом в составе 1-й бригады 5-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии. Этим и закончилось участие Алексеева в боевых действиях этой кампании, за которые он был награжден орденом св. Георгия 4-й степени и чином генерал-лейтенанта.
21 июня 1905 г. Алексеев был назначен начальником санитарной части 1-й Манчжурской армии, обязанности которого исполнял до 10 августа 1906 г. Одновременно с этим он был и временным Иркутским генерал-губернатором (с 17 ноября 1905 г. по 1 июля 1906 г.).

 Отправлено: 01.07.04 21:35. Заголовок:

АЛЕКСЕЕВ, Михаил Васильевич,
начальник штаба Киевского военного округа, почетный член конференции и заслуженный профессор Императорской Николаевской военной академии, генерал-лейтенант генерального штаба.
Родился в 1857 г.; по окончании Тверской классной гимназии и Московского пехотного юнкерского училища, был выпущен в 1876 г. в 64-й пехотный Казанский полк, в рядах которого, в кампанию 1877-78 гг., он получил «Скобелевское» боевое крещение и три боевые награды.
Прослужив в строю почти девять лет младшим офицером и около 2 лет ротным командиром, Алексеев в 1887 г. поступил в Николаевскую Академию генерального штаба, которую окончил в 1890 г.
Первые годы своей службы в генеральном штабе он провел в Петербургском военном округе. В 1894 г. он перешел на службу в Главный Штаб, в котором, занимая постепенно должности младшего и старшего делопроизводителя канцелярии военно-ученого комитета и начальника оперативного отделения и прослужил непрерывно свыше 10 лет, выполнив цензовое командование батальоном.
В течение этого же периода службы Алексеев начал и свою профессорскую деятельность в академии генерального штаба по кафедре истории русского военного искусства и в 1904 г. был удостоен звания заслуженного профессора. В том же году Алексеев был произведен в генерал-майоры.
30 октября 1904 г. состоялось назначение его на должность генерал-квартирмейстера 3-й Манчжурской армии. Деятельность Алексеева в Манчжурии отмечена пожалованием ему золотого оружия и орденов: св. Станислава 1-й степени с мечами и св. Анны 1-й степени.
По окончании войны Алексеев возвратился к оперативной работе, будучи назначен на должность 1-го обер-квартирмейстера Главного управления генерального штаба. Проработав на этой должности почти два года, он 30 августа 1908 г. был назначен начальником штаба Киевского военного округа с производством в генерал-лейтенанты. Прощаясь с ним, начальник генерального штаба в особом приказе засвидетельствовал, что «вся предшествующая служба Алексеева отмечена верным и настойчивым служением его интересам армии и в частности генеральному штабу на разнообразных должностях, которые он занимал», и что Алексеев «всегда брал на себя львиную долю работы и стремился остаться незамеченным», что его постоянным девизом было работать для дела и этому девизу он остался верен. 16 декабря 1908 г. Алексеев был избран почетным членом конференции Императорской военной академии.
Из трудов Алексеева известны: неизданные записки по истории русского военного искусства и напечатанные очерки: а) «Действия отдельного Кавказского корпуса от начала кампании 1877 г. до снятия осады Карса в июне месяце» (см. «Военные беседы», выпуск XII), б) «Штурм Карса в ночь с 5 на 6 ноября 1877 г.» и в) «Суворов и два „Совета»: Петербургский 1794 г. и Венский 1799 г.» (см. «Суворов в сообщениях профессоров Николаевской академии генерального штаба.»).
С июля 1912 г. – командир 13-го армейского корпуса. В 1-й мировой войне – начальник штаба Юго-Западного фронта (августа 1914), генерал от инфантерии (сентябрь 1914). С марта 1915 г. – главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта (с августа 1915 – Западного). 18 августа 1915 г. по личному выбору Николая II назначен начальником штаба Верховного Главнокомандующего. Награжден орденом св. Георгия 4 степени. (1914).
Во время Февральской революции – один из старших военачальников, убедивших царя отречься от престола. 1 апреля 1917 г. назначен Временным правительством Верховным Главнокомандующим. С 30 августа – начальник штаба вновь назначенного главковерха Керенского. Прибыв в ставку, арестовал Л. Г. Корнилова и других организаторов мятежа и отправил их в тюрьму города Быхова. 11 сентября подал в отставку и тайно приступил к организации офицерских и юнкерских отрядов.

 Отправлено: 01.07.04 21:36. Заголовок:

АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ, Его Императорское Величество Великий Князь,
генерал-адмирал.
Родился 2 января 1850 г. и в этот же день был зачислен Императором Николаем I в Гвардейский экипаж, то есть с рождения был предназначен к морской службе.
В 1857 г. Великий Князь имел уже чин мичмана, а с 1860 г. начал плавать во внутренних и заграничных морях, на разных судах, под руководством своего воспитателя, адмирала Посьета.
13 сентября 1868 г. фрегат «Александр Невский», на котором Великий Князь служил в чине лейтенанта и возвращался в Россию, потерпел крушение у берегов Ютландии.
В 1870 г. Великий Князь совершил путешествие по водной системе из Санкт-Петербурга до Архангельска, после чего, в должности вахтенного начальника, на корвете «Варяг», вернулся морем в Кронштадт.
В 1871-73 гг. Великий Князь совершил дальнее плавание на фрегате «Светлана», в Северную Америку, Японию и Китай, и вернулся сухим путем через Сибирь. По возвращении в Россию, в чине капитана 1-го ранга, Великий Князь командовал Гвардейским экипажем и фрегатом «Светлана» и, как член кораблестроительного и артиллерийского отделений Морского Технического комитета, начал принимать участие в деятельности морского ведомства.
Во время войны с Турцией 1877-78 гг. Великий Князь, в чине контр-адмирала, состоял на Дунае начальником всех морских команд и за провод понтонов из Никополя в Систово мимо неприятельских позиций и охранение переправы армии был награжден золотой саблей и орденом св. Георгия 4-й степени.
В 1880 г. Великий Князь Алексей Александрович назначен был генерал-адъютантом, а в следующем году членом Государственного Совета. В 1882 г., с восшествием на престол императора Александра III, Великий Князь Алексей Александрович вступил в управление морским ведомством, вместо Великого Князя Константина Николаевича, и в следующем году возведен был в звание генерал-адмирала.
Во время русско-японской войны, 2 июня 1905 г., уволен от должности главного начальника флота и морского ведомства с оставлением в звании генерал-адмирала.
1 ноября 1908 г. Великий Князь Алексей Александрович скончался в Париже.

 Отправлено: 01.07.04 21:37. Заголовок:

АЛИЕВ, Эрис-Хан-Султан-Гирей,
генерал-лейтенант, командир 2-го Сибирского армейского корпуса, числится в списках 7-й батареи 26-й артиллерийской бригады.
Родился 30 апреля 1855 г. Окончил 2-е военное Константиновское и Михайловское артиллерийское училища, в 1876 г. произведен в подпоручики Кавказской гренадерской артиллерийской бригады.
По окончании затем Михайловской артиллерийской академии Алиев был курсовым офицером Михайловского артиллерийского училища и последовательно командовал 7-й батареей лейб-гвардии 3-й артиллерийской бригады, дивизионом 20-й артиллерийской бригады, 26-й артиллерийской бригадой и 5-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизией.
Первой кампанией, в которой участвовал Алиев, была война 1877-78 гг., причем он был награжден орденами св. Станислава и св. Анны 3-х степеней с мечами и бантом.
В войну 1904-05 гг. Алиев принял видное участие в действиях отряда генерал-лейтенанта Ренненкампфа в районе Цинхэчен-Мацзяцзян, в период Мукденских боев.
13 февраля Цинхэченский отряд отошел к д. Убань-юпуза. Главные силы отряда (9 батальонов, 18 орудий, 1,5 сотни, 2 роты саперов) под начальством генерал-лейтенанта Экка заняли позицию у Тупинтая. К утру 16 февраля генерал-лейтенант Экк заболел и в исполнение его обязанностей вступил Алиев, бывший начальником артиллерии отряда, и под его руководством около часу дня штыками была отбита атака японцев на Ключевую сопку. Вечером японцы повторили атаку, но также неудачно; в 11 часов вечера они в третий раз бросились на Ключевую сопку и после жестокого штыкового боя овладели было ею. Но Алиев успел сосредоточить резерв, бросил его в контратаку и штыками выбил японцев, не успевших укрепиться на занятой ими позиции. Однако положение нашего отряда оставалось тяжелым. В своем донесении Алиев писал: «Пока держимся. Собираю со всех сторон одиночных людей для образования резерва. Ручных гранат до сих пор нет. С Божьей помощью надеюсь отстоять до утра».
Ночью на 17 февраля перестрелка не затихала, японцы два раза переходили в атаку, но, не выдерживая нашего огня с близкого расстояния, отходили назад, неся большие потери; у нас были израсходованы все резервы. С утра 17 февраля Ключевая сопка стала обстреливаться сосредоточенным артиллерийским огнем, а в 11 часов утра японцы пошли на нее в атаку и после жестокого штыкового боя захватили сопку. Тогда Алиев во главе 8 взводов Дрисского и Черноярского полков и Забайкальского пешего батальона, с развернутыми знаменами и музыкой, бросился в атаку и захватил гребень, немного не дойдя до Ключевой сопки. Дальше продвинуться не удалось. Чтобы сбить японцев, Алиев выдвинул 6-ю батарею 26-й артиллерийской бригады на дистанцию 840 саженей, сосредоточив по японцам перекрестный огонь, а в 4 часа дня, собрав из разных частей до 490 штыков, еще раз атаковал сопку; однако захватить ее не удалось, потому что по выходе на ее вершину наши войска попали под убийственный огонь и были отброшены назад с большими потерями. Донося об этом, Алиев спрашивал начальника отряда: не повторить ли атаку еще раз, вечером? Генерал Ренненкампф предоставил Алиеву свободу действий.
Ночь прошла спокойно, но перестрелка не прекращалась: утомленные войска засыпали при температуре до 20° мороза; взвод артиллерии поддерживал огонь по Ключевой сопке, мешая укрепляться японцам, которые складывали бруствера из трупов и мешков с землею. Утром 18 числа А. решил еще раз попытаться овладеть сопкой, но японцы предупредили и с утра 18 февраля повели атаку на кряж, занятый нами близ сопки. Противник доходил до нашей позиции шагов на 25-30, и, расстреливаемый в упор, отступал, не доводя дело до штыков. В 5-м часу дня японцы силой 6-8 батальонов, невзирая на всю энергию нашего огня, ворвались-таки на русскую позицию. Контратака резерва, а главное – своевременный подход свежего батальона 36-го полка и на этот раз вырвали у противника победу. Упорство японцев было сломлено, в этот день они больше не обнаружили попыток к переходу в наступление. 19 февраля Алиев сдал командование главными силами генералу Экку.
За войну 1904-05 гг. Алиев награжден золотым оружием и орденами: св. Георгия 4-й степени, св. Станислава и Анны 1-х степеней с мечами.
Генерал от артиллерии (1913). Командир 2-го сибирского армейского корпуса (14 августа 1908 — 8 февраля 1914), командир 4-го армейского корпуса (февраль 1914—1915). Участник 1-й мировой войны. Награжден всеми Российскими орденами до св. Александра Невского включительно, орденами Св. Георгия 3 и 4 ст.

 Отправлено: 02.07.04 06:56. Заголовок:

Для Нико Лаич:
Добрый день, Уважаемый Олег.
Спасибо за развёрнутую информацию.
Есть ли у Вас что-либо об адмирале князе Ухтомском? Весьма интересует биография данного товарища, а имеющиеся данные во многом противоречивы.
Вы, помнится, давали ссылку на этот сайт, а я сейчас что-то не могу найти.
Заранее благодарен.

 Отправлено: 02.07.04 12:26. Заголовок:

Для NMD:
Добрый день, Евгений!
К сожалению Военная Энциклопедия вышла не полностью - помешала революция. Персоналии заканчиваются на генерал-лейтенанте Портнягине, герое Кавказской войны. Небольшая часть персоналий (исключительно Георгиевских кавалеров) размещается на сайте Георгиевская страница http://george-orden.nm.ru/Port/index.html.
Кстати, как то на Форуме был разговор про биографии участников РЯВ, и вот по моему, Дмитрий Николаев заявлял, что у него большая подборка материалов об участниках РЯВ и их дальнейшей судьбе.

С искренним уважением,
Нико Лаич.

 Отправлено: 03.07.04 00:33. Заголовок:

Для Нико Лаич:
Здравствуйте, Олег.
Ну что ж... Жаль. Всё-равно, спасибо.
«Будем искать...»(с)

 Отправлено: 03.07.04 00:47. Заголовок:

Нико Лаич пишет:

цитата

---

19 февраля Алиев сдал командование главными силами генералу Экку.

---

- почему?

 Отправлено: 03.07.04 03:12. Заголовок:

На сегодня у меня готовы материалы для «командиров далекой войны»:
1.Все командиры соединений.
2.Все командиры броненосцев и броненосных крейсеров.
3.Все командиры крейсеров (За исключением 2-3 человек).
4.Большинство командиров миноносцев.
5.Многие из командиров миноносок и подводных лодок.

 Отправлено: 03.07.04 11:08. Заголовок:

Для rater: А кто из командиров крейсеров не попал в обзор?

 Отправлено: 03.07.04 12:20. Заголовок:

В Порт - артуре:
П.Ф. Иванов и Коссович на «Палладе».
(Инициалы последнего - по всей видимости перевраны практически везде. Личное дело его - заказано в читальный зал но никак не дойдет до меня по техническим причинам.)
А. Сухомлин (Ангара).
Пробелы по минзагам канонеркам и «джигитоподобным».
По 2-й эскадре:
Так же «на пути в читальный зал» личное дело Чагина (Алмаз).
Не достаточно инфры по Шеину (Светлана).

 Отправлено: 04.07.04 00:20. Заголовок:

rater пишет:

цитата

---

Пробелы по минзагам канонеркам и «джигитоподобным».

---

Видимо, по данным командирам в принципе мало что можно найти, они остались «в тени».

 Отправлено: 04.07.04 00:26. Заголовок:

Найду. Это вопрос времени (недели-месяцы) и не более того.

 Отправлено: 04.07.04 14:33. Заголовок:

Для rater: А если не секрет какова технология Вашего поиска? Я так понимаю, что Вы работаете в архивах, интересно, туда существует свободный доступ или все сложнее?

 Отправлено: 04.07.04 18:55. Заголовок:

В основном - орьентируюсь на список из «Кораблей русско-японской войны» Сулиги. (Но там встречаются мелкие неточности).
Потом иду в РГА ВМФ (ул. Миллионная) и нахожу по описям намера личных дел данных людей. После чего заполняю бланк заявки на дело. В среднем через 3-4 дня открываю его и пишу «пока не погонят из архива».
С доступом - после уплаты нескольких червонцев в бугалтерию (За годовой пропуск) проблем практическим нет. Нужна лишь очень смешная справка о том «на кого работаешь».
Вот в Гатчине (То что после 1940 года) - всё куда как строже и серьёзней.

 Отправлено: 04.07.04 23:46. Заголовок:

Для rater: Спасибо, просто есть желание самому побывать в архивах, но совершенно не знаю, как все это делается. А справка «на кого работаешь», она, видимо, ФСБ выдается?

 Отправлено: 05.07.04 01:03. Заголовок:

Vit пишет:

цитата

---

А справка «на кого работаешь», она, видимо, ФСБ выдается?

---

На этом месте я широко улыбнулся :-))))))))))))
Это есть справка о том что ты готовишь работу по «такой- то теме». Подписанная и пришлепнутая «хоть каким - то редактором». Очень формальная, если не сказать больше. И материалы вам будут выдавать не любые а «соответствующие указанной теме».
«Секретных» дел -в фондах «до 1940» практически не существует.

 Отправлено: 05.07.04 13:03. Заголовок:

КУРОПАТКИН, Алексей Николаевич,
генерал-адъютант, генерал от инфантерии, почетный член академий: Императорской Николаевской военной, Михайловской артиллерийской, Николаевской инженерной, Александровской военно-юридической и Императорской военно-медицинской; почетный старик и почетный казак многих станиц казачьих войск: Семиреченского, Сибирского, Оренбургского, Донского, Амурского и Терского; почетный гражданин города Плевны. Имеет все российские ордена до св. Александра Невского с бриллиантовыми знаками включительно, в том числе св. Георгия 3-й и 4-й степеней и золотое оружие и многие иностранные старших степеней.
Родился 17 марта 1848 г.; из дворян Псковской губернии, сын отставного капитана. Воспитывался в 1-м кадетском корпусе, в 1864 г. поступил в 1-е военное Павловское училище, был портупей-юнкером и 8 августа 1866 г. произведён в подпоручики в 1-й Туркестанский стрелковый батальон.
В 1867-1868 гг. находился в походе против бухарцев, участвуя при штурме Самаркандских высот, в бою на Зерабулакских высотах, во вторичном взятии Самарканда и многих других делах. За отличие награждён орденом св. Станислава и св. Анны 3-х степеней с мечами и бантом, и чином поручика.
В 1869 г. назначен ротным командиром, а в августе 1870 г. за отличие по службе произведен в штабс-капитаны. В 1871 г. поступил в Николаевскую академию генерального штаба, которую окончил в 1874 г. первым, получив научную командировку в Германию, Францию и Алжир.
Находясь в Алжире, принял участие в экспедиции французских войск в Большую Сахару и за отличие награждён кавалерским крестом ордена Почетного легиона. По возвращении в Россию в конце 1875 г. переведен в генеральный штаб и продолжил службу в штабе Туркестанского военного округа, участвуя с отличием в Кокандском походе. При взятии Уч-Кургана первым ворвался в крепостцу, командуя полуротой охотников и сотней казаков, за что награждён орденом св. Георгия 4-й степени.
В мае 1876 г. отправлен во главе посольства к Якуб-беку Кашгарскому для установления границ с Ферганой. В пути близ г. Оша подвергся нападению каракиргизов, но был выручен подоспевшей из города пехотой, причем ранен пулей в руку.
В начале 1877 г. Куропаткин непродолжительное время состоял при главном штабе, а в июле того же года был назначен обер-офицером для поручений при Е.И.В. главнокомандующем действующей армией и отправился на театр военных действий; в сентябре того же года назначен начальником штаба 16-й пехотной дивизии, в каковой должности пробыл до сентября 1878 г., будучи ближайшим боевым сотрудником генерал-адъютанта Скобелева 2-го и особенно отличившись под Ловчей, Плевной и при переходе через Балканы.
В бою 31 августа под Плевной, участвуя лично в штурме Скобелевских редутов, получил сильную контузию при взрыве зарядного ящика и «уцелел только чудом», как выражено в донесении главнокомандующего. Многие считали его убитым, а в № 220 «Московские Ведомости» за 1877 г. помещен его некролог. 6 ноября 1877 г. произведён в подполковники.
При переходе через Балканы перед шейновским боем у Иметли получил сквозную рану в плечо. За боевые отличия в эту кампанию награждён орденом св. Станислава и св. Анны 2-х степеней и св. Владимира 3-й степени с мечами, чином полковника и золотой саблей с надписью «За храбрость».
6 сентября 1878 г. назначен заведующим азиатской частью главного штаба, а 30 сентября того же года – адъюнкт-профессором Николаевской академии генерального штаба по кафедре военной статистики, но уже 14 августа 1879 г. получил назначение командующим Туркестанской стрелковой бригадой.
При сформировании в следующем году Кульджинского отряда командовал его авангардом, а 17 октября 1880 г. назначен начальником Туркестанского отряда (3 роты, 2 сотни, 2 орудия и 2 ракетных станка) для участия в Ахал-Текинской экспедиции. Совершив тяжёлый 18-дневный переход (свыше 500 верст) через пустыню, от озера Чагыл в Аму-Дарьинском отделе к Вами, отряд присоединился к войскам генерала Скобелева, действовавшим против Геок-Тепе. При штурме этой крепости 12 января 1881 г., командуя главной штурмовой колонной (11 полурот, 1 команда, 9 орудий), Куропаткин ворвался по минному обвалу в крепость, положив основание полной победе наших войск, за что награжден орденом св. Георгия 3-й степени. 29 января 1882 г. за отличие в боевых действиях против текинцев произведён в генерал-майоры с утверждением в должности начальника Туркестанской стрелковой бригады и зачислен по генеральному штабу.
С 16 марта 1883 г. состоял в числе 4 генералов, положенных по штату главного штаба, причем в 1886 г. удостоен Высочайшего Благоволения за особые труды по разработке проектов «Об особых правах и преимуществах граждан, службы в отдаленных краях Империи» и «Об устройстве, управления в Туркестанском крае».
В 1888 г. командовал сводной дивизией в лагерном сборе Одесского военного округа и в Варшавском округе отрядом войск во время маневров. 27 марта 1890 г. произведён в генерал-лейтенанты с назначением начальником Закаспийской области, командующим расположенными в ней войсками и заведующим Закаспийской военной железной дороги. На этом посту Куропаткин проявил недюжинные административные способности. Ему, как и его предместникам, генералам Рербергу и Комарову, приходилось весьма много устраивать и организовывать вновь в этом недавно присоединенном крае. За 8 лет его управления областью были достигнуты крупные результаты. Из пустынной страны, не имевшей ни дорог, ни городов, со слабыми зачатками промышленности, с полудиким кочевым населением, промышлявшим более всего грабежом и разбоем, Закаспийская область превратилась в благоустроенный край с развитым земледелием, торговлей и промышленностью, с многочисленными селениями и городами. Заботами Куропаткина возникли русские школы, проведена реформа судебной части, привлечены многочисленные переселенцы из внутренних губерний. В 1895 г. Куропаткин был послан во главе чрезвычайного посольства в Тегеран для сообщения шаху Персидскому о вступлении на престол Императора Николая II.
1 января 1898 г. Куропаткин назначен управляющим военным министерством, 1 июля 1898 г. – военным министром, а в 1902 г. – генерал-адъютантом. В должности военного министра Куропаткин получил тяжелое наследие. Со второй половины XIX столетия наша армия значительно отстала в боевой готовности от соседних европейских армий. Переустройство армии, начатое еще Милютиным, требовало колоссальных денежных средств, выделить которые в короткий срок не представлялось возможным из-за проводимых одновременно широких неотложных реформ всего государственного строя.
Ко времени вступления Куропаткина в должность военного министра Россия по росту своих затрат на оборону государства шла впереди других держав, выделяя на нужды обороны немногим менее, чем на все прочие потребности страны в совокупности. Однако и эти значит, жертвы являлись далеко не достаточными для устранения долголетней запущенности нашей армии, тем более что и соседние государства продолжали непрестанно развивать свои вооруженные силы. При отпуске кредитов военному ведомству незадолго до Куропаткина начал применяться так называемый предельный бюджет, по которому средства на расходы военного ведомства не отпускались ежегодно, но распределялись по смете на 5 лет. Последняя в своем окончательном виде неизбежно урезывалась по финансовым соображениям. Так, на 5-летие 1899-1903 гг. сверхсметный расход на наиболее неотложные мероприятия исчислялся предместником Куропаткина, генералом Ванновским, в 455 миллионов рублей, а было предположено к отпуску всего 160 миллионов рублей.
Вступив в управление военным министерством, Куропаткин нашел много начатых и незаконченных мероприятий, а также и новых, вполне подготовленных, но не проведенных из-за недостатка средств. Таким образом, собственно по военной части имелась масса ценного материала, достаточного для составления плана дальнейшей деятельности военного министерства. С другой стороны, общей политической программы для согласования с ней деятельности военного министерства не существовало; напротив, между военным министром и его коллегами по другим ведомствам имелись существ, разногласия во взглядах на очередные задачи военного ведомства. Общности программ военного и морского министерств также не было.
При таком положении Куропаткин признал необходимым при постановке задач для дальнейшей работы министерства опереться на исторические исследования деятельности русских вооружённых сил в XVIII и XIX столетиях, определив, как выводы из этого исследования, задачи, выпадающие на нашу армию в XX веке. Сделанные таким образом выводы легли в основание составленного в министерстве плана мероприятий по дальнейшему усилению армии в 5-летие 1899-1903 гг. Ввиду ассигнования на сверхсметные расходы этого 5-летия всего 160 миллионов рублей вместо исчисленных 455 миллионов рублей, военное министерство должно было проявить особую осторожность при удовлетворении многочисленных нужд армии, и потому весьма естественно, что удовлетворение многих потребностей первостепенной важности не могло подвигаться с желаемой быстротой.
В деятельности своей по должности военного министра Куропаткин был убежденным сторонником системы своих предместников, ставя на первый план скорейшее усиление нашего военного положения на западной границе. Однако уже ближайший предместник Куропаткина, генерал Ванновский, не мог не считаться с новой обстановкой, сложившейся на Дальнем Востоке после японско-китайской войны 1894-1895 гг., последствием чего явилось усиление нашего военного положения на дальневосточной окраине. Усиление это вошло и в план мероприятий на 1899-1903 гг.
В Европейской России увеличение армии ограничилось завершением начатой Ванновским организации резервных войск. Взамен того деятельность военного министерства при Куропаткине направилась к улучшению личного состава и быта армии, к увеличению ее мобилизационной готовности, к переустройству некоторых органов управления, к развитию материал, части в пределах отпущенных на это средств.
Главные мероприятия, проведенные за время правления Куропаткиным военным министерством, сводились к следующему. По офицерскому составу Куропаткин поставил задачи улучшения командного состава армии, а также условий службы и быта офицеров: значительно увеличено содержание строевым офицерам, увеличены квартирные оклады, улучшена постановка офицерских собраний и экономических обществ; приняты меры к омоложению армии установлением предел, возраста для строевых офицеров и для кандидатов на высшие должности; введены новые правила чинопроизводства, что внесло большую справедливость и равномерность прохождения службы; значительно расширены права офицеров на отпуска. Проведены серьезные меры к поднятию общего уровня образования и офицерского корпуса: 2-летний курс юнкерского училища преобразован в 3-летний; открыто 7 новых кадетских корпусов; учреждены курсы для подготовки офицеров-воспитателей; переработано положение об академии генерального штаба с обращением ее в специальную школу офицеров генерального штаба (прежде выполняла две задачи: комплектование офицеров генерального штаба и роль военного университета), внесены изменения в ее программу; переработан штат академии и возведены новые здания. Увеличены сроки прикомандирования офицеров генерального штаба к строевым частям. В общем, все меры по улучшению укомплектования и быта офицерского состава поглотили более половины всей 160-миллионной прибавки к 5-летнему бюджету.
В отношении нижних чинов внимание Куропаткина привлекли многие печальные стороны нашей армии: наш солдат в отношении пищи, одежды, жилища и содержания был обставлен несравненно хуже, чем солдаты других армий: многие предметы даже первой необходимости относились на его личный счет; источник комплектования, деревня, не прогрессировал ни в умственном развитии, ни в физическом, ни в достатке, ни в довольстве своей судьбой. Удовлетворить все колоссальные нужды солдатского состава армий оказалось невозможным за недостатком средств. Проведенные Куропаткиным мероприятия были направлены главным образом к поднятию нравственного уровня солдат: по удовлетворению религиозных нужд, отмене телесных наказаний, организации бесед, чтений, игр. В материальном отношении улучшено казарменное расположение, введено чайное довольствие, введены походные кухни, дано большее развитие солдат, лавочкам и чайным, утверждена новая табель довольствия в военное время. Для достижения лучшего в физическом отношении контингента повышены требования по приему новобранцев. Меры к привлечению сверхсрочнослужащих унтер-офицеров оказались мало успешными по недостатку средств.
В мобилизационном отношении: увеличена готовность войсковых частей, улучшена подготовка чинов запаса, увеличен запас офицеров, обеспечено формирование ополченских частей, издано новое положение о воинско-конской повинности; впервые произведена фактическая проверка призыва запасных и поставки лошадей.
В отношении обучения войск: увеличено число войск, привлекаемых в подвижные сборы (пехоты на 25%), расширено применение больших маневров, выделено свыше 1,5 миллиона рублей на покупку земельных участков для учебных целей войск.
В организационном отношении: штабы Петербургского, Московского, Одесского, Киевского, Туркестанского, и Приамурского военных округов преобразованы по образцу западных пограничных округов. Главный штаб также переформирован для согласования с преобразованными штабами округов; в его составе сформированы управления: генерал-квартирмейстера, дежурного генерала, военных сообщений и военно-топографическое. Толчком для этого мероприятия послужили военные действия в Китае 1900 г., руководимые из Петербурга и потребовавшие организации оперативной и статистической части на более широких основаниях, чем прежде. Преобразованы управления азиатских военных округов: Омский и Иркутский округа соединены в Сибирский, а Закаспийской и Семиреченской области присоединены к Туркестанскому округу; в областях Сырдарьинской, Самаркандской и Ферганской войска изъяты из ведения военных губернаторов; сформированы управления 8 армейских корпусов и во всех корпусных управлениях учреждены должности корпусных интендантов; из арендованной у Китая части Ляодунского полуострова образована Квантунская область с управлением, близким к военно-окружным. Упразднены особые финские войска, кроме гвардейского батальона, входившего в состав гвардейской стрелковой бригады; при этом для Финляндии проведен новый устав о военной повинности. В войсках Европейской России продолжалось постепенное введение конных ординарцев; образованы команды штабных самокатчиков.
По артиллерийской части: закончено перевооружение ручным огнестрельным оружием и выполнено перевооружение полевой артиллерии скорострельными пушками (за счет особого ассигнования); началось испытание пулеметов и сформированы первые пулеметные роты, продолжались работы по постепенному снабжению новыми образцами крепостной и осадной артиллерии. Ввиду огромной потребности в крупных орудиях для всех крепостей удовлетворение ее шло крайне медленно, тем более что Обуховский завод работал исключительно для флота. В ожидании новых орудий обирались все крепости для вооружения Порт-Артура.
По инженерной части продолжалось усовершенствование существующих крепостей в пределах отпущенных на это средств; сооружены новые крепости: Порт-Артур, предмостные укрепления у Рожан и Ломжа (закончено ядро крепости, форты же остались невозведенными); спроектировано укрепление Влодавы и усиление восточного фронта Висло-Наревского плацдарма. В общем, Куропаткин имел в виду создать огромный, недоступный вторжению укреплённый район на нашем передовом театре: Новогеоргиевск, Варшава, Ивангород (по р. Висле) – западный фронт; Ивангород, р. Вепрж, Коцк-Влодавский озерно-болотный район – южный фронт и, наконец, северный фронт по Нареву с крепостями Новогеоргневск, Зегрж, Пултуск, Рожаны, Остроленка, Ломжа – редюит район крепости Брест-Литовск; продолжалась постройка стратегическое шоссе; значительно подвинуто казарм, строительство; увеличено число воздухоплавательных частей, производилось испытание автомобилей.
По интендантской части: впервые применен опыт закупки провианта у производителей (помещиков и земств); введено широкое производство консервов; издано положение о полевых хлебопекарнях; учрежден интендантский офицерский курс.
По отношению к казачьим войскам: улучшено материальное положение офицеров; облегчен денежным пособием исправный выход на службу казаков; проектирован и начат ряд мер, направленных к поднятию благосостояния казаков, в частности по земельному устроительству. Для выяснения этих мер военный министр по Высочайшему повелению предпринял поездку в область войска Донского.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

 Отправлено: 05.07.04 13:05. Заголовок:

КУРОПАТКИН, Алексей Николаевич,
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Особый интерес представляют меры Куропаткина, клонившиеся к увеличению нашей боевой готовности на Дальнем Востоке. Вступив в управление министерством, убежденным сторонником усиления в первую очередь нашего военного положения на западном фронте, Куропаткин остался верен этой идее даже и в то время, когда явно надвигавшаяся гроза на Дальнем Востоке властно влекла внимание правительства в эту сторону. Это обстоятельство не могло не отразиться на интенсивности наших военных мероприятий на дальневосточной окраине. Усиление войск на Дальнем Востоке шло толчками, под давлением развивавшихся событий, и велось не присылкой организованных соединений, а путем переформирования существующих частей с добавлением укомплектований, выделенных войсками Европейской России (в числе свыше 30 тысяч человек). Даже события 1900 г. (боксерское восстание), собравшие в Китае 100-тысячную русскую армию, не были использованы для усиления нашего восточного фронта, и привезенные войска были быстро эвакуированы. Незадолго до войны 1904-1905 гг., из-за настояния местного начальства на Дальний Восток было направлено по одной бригаде от X и XVII корпусов, но без обозов, т. е. части, не готовые к походу. Склонность к импровизации и нерешительность Куропаткина проглядывали уже в этих мерах.
Только в конце 1903 г. военное министерство решило потребовать на новые формирования сверхсметный кредит, но вместо просимых 30 миллионов рублей получило всего 3 миллиона. С 1899 по 1904 г. общее усиление войск в Приамурском округе, Манчжурии и на Квантуне составило около 40 тысяч человек; кроме того, на 18 тысяч человек увеличена охранная стража Восточно-Китайской железной дороги. В начале 1904 г. в Европейской России приступлено к формированию третьих батальонов для восточно-сибирских полков, но эти части начали прибывать уже по объявлении войны. Всего в 1903 г. наши дальневосточные владения имели 128 батальонов, за которыми в Сибирском округе стояло 40 резервных батальонов. В подкрепление им из Европейской России намечались 2 полевых и 2 резервных корпуса. Назначение в состав будущей армии большого числа резервных войск явилось следствием недостаточной оценки противника, но исправить эту ошибку во время войны было уже не во власти Куропаткина.
Создание крепости в Порт-Артуре, рассчитанное на 10 лет, в силу особо неблагоприятных условий шло медленно. На составление и утверждение проекта крепости ушло 2 года; китайская смута 1900-1902 гг. и холерная эпидемия оказали своё неблагоприятное влияние на успешность работ, а отпускаемые ежегодно кредиты были урезываемы и препятствовали развитию работ в полном объеме. Тем не менее, возвратившись в 1903 г. из своей поездки на Дальний Восток и в Японию, Куропаткин был вполне удовлетворен результатами личной проверки нашего стратегия, положения. «Мы можем быть вполне спокойны за участь Приамурского края, мы ныне можем быть спокойны за судьбу Порт-Артура и мы вполне надеемся отстоять северную Манчжурию» (всеподданнейший доклад 24 июля 1903г.). «Ныне можно не тревожиться, если даже большая часть, например, японской армии обрушится на Порт-Артур. Мы имеем силы и средства отстоять Порт-Артур, даже борясь один против 5-10 врагов» (всеподданнейшая записка 23 ноября 1903 г.). В таких бодрых выражениях обрисовал Куропаткин обстановку на Дальнем Востоке за несколько месяцев до начала войны.
Уверенность его в достаточности принятых мер находит подтверждение в плане мероприятий на 5-летие 1904-1909 гг., по которому из 130 миллионов рублей, отпущенных вдобавок к бюджету, на нужды Дальнем Востока предназначалось только 7 миллионов. Последовавшие события показали, что оптимистичные расчеты Куропаткина были весьма верны: ко времени сосредоточения манчжурской армии (к сражению под Ляояном) силы противника не превзошли ее численность, Порт-Артур же пережил два генеральных сражения, из которых каждое могло привести к его освобождению. Ошибся генерал Куропаткин в другом: он просмотрел решимость Японии воевать и почти втрое преуменьшил то напряжение сил, на которое оказалась способна эта страна. Последнее не имело бы существенного значения, если бы ляоянское сражение было выиграно. Что касается первой ошибки, то она имела роковое значение, так как помешала сделать все возможное для избежания войны. В этой ошибке Куропаткин несет значительную долю ответственности и как военный министр (недостатки военной агентуры) и как член особого комитета по делам Дальнего Востока. Конвенция об уступке нам Порт-Артура и Даляньваня заключена 15 марта 1898 г.; следовательно, Куропаткин имел еще возможность выступить с возражениями, но взамен того предложил занять и всю южную часть Ляодунского полуострова.
В Манчжурском вопросе Куропаткин в разное время держался различных взглядов. До боксерского восстания он полагал нужным ограничиться экономическим подчинением Манчжурии; с 1900 по 1903 г. энергично проводил мысль о необходимости задержать очищение этой провинции и присоединить в той или иной форме ее северной части, взамен чего в конце 1903 г. Куропаткин предлагал поступиться Квантунской областью и Южно-Манчжурской железной дорогой. В корейском вопросе взгляды Куропаткина также не отличались ясностью и устойчивостью. Во всяком случае, в журналах Порт-Артурских совещаний, подписанных им, не видно его возражений против рокового Ялуцзянского предприятия.
В конце 1903 г. начались осложнения с Японией, приведшие к войне. Общественное мнение единогласно указывало на Куропаткина как на желаемого вождя. За ним были длинные ряды туркестанских походов; за него говорил боевой опыт русско-турецкой войны и Ахал-Текинской экспедиции под руководством незабвенного «Белого генерала»; за ним прочно установилась репутация талантливого администратора. Озаренный лучами скобелевской славы, Куропаткин казался естественным наследником скобелевского умения владеть людьми и бросать их в бой на смерть или победу. Искусные действия Куропаткина на Курских маневрах 1902 г. в роли командующего Южной армией подтверждали возлагавшиеся на него надежды.
8 февраля 1904 г. последовало назначение его командующим Манчжурской армии при следующем Всемилостивейшем рескрипте: «Алексей Николаевич. С 1898 г., состоя во главе военного ведомства, Вы, со свойственным Вам трудолюбием и настойчивостью, усердно работали над выполнением целого ряда одобренных Мною преобразований в деле усовершенствования армии и ее управления и были на страже боевой готовности вооружённых сил России, обеспечивающих преуспевание государства. Труд Ваш еще не закончен. Но пробил час, когда Мне суждено было призвать часть Моей доблестной армии на защиту достоинства России и ее державных прав на Дальнем Востоке. Зная Ваши блестящие военные дарования, стратегическую подготовку и выдающуюся боевую опытность, Я признал за благо вверить Вам ответственное командование Моей армией, действующей в Манчжурии против японцев, освободив Вас для сего от обязанностей военного министра. Да поможет Вам Бог успешно совершить возлагаемый мною на Вас тяжелый, с самоотвержением принятый Вами подвиг. Расставаясь с Вами и желая выразить Вам мою глубокую признательность за шестилетний просвещенный труд Ваш на пользу моей дорогой армии, жалую Вам бриллиантовые знаки ордена святого благоверного великого князя Александра Невского, кои повелеваю Вам носить по установлению. Напутствуя Вас на Дальний Восток в действующую армию, поручаю Вам передать Моим доблестным войскам Мой Царственный привет и Мое благословение. Да хранит Вас Господь!».
Задача Куропаткина как полководца была нелегкой. Высокому напряжению материальных и духовных сил японского народа мы противопоставили армию, недостаточную по численности и с серьезными недочетами в качественном отношении. Из этой армии мы имели на месте сравнительно ничтожные силы, находившиеся притом в периоде переформирования (развертывание стрелковых полков). Увеличивать эти силы мы могли лишь путем подвоза за 10 тысяч верст по единственной железнодорожной колее, тогда как в распоряжении противника были все морские пути и средства. Очевидно, что столь неблагоприятные условия силы и обстановки могли быть уравновешены только крупным полководческим талантом.
«Только бедность в людях заставили Ваше Величество остановить Свой выбор на мне», – телеграфировал Куропаткин после своего назначения 13 октября 1904 г. главнокомандующим вместо генерал-адъютанта Алексеева, отозванного в Санкт-Петербург. Эта неуверенность в себе, неуверенность в армии, недочеты которой ему, как военному министру, были лучше других известны, и сознание трудности обстановки, по-видимому, тяготели над духом Куропаткина. Для роли полководца ему, вероятно, недоставало творчества, величия духа, умения быстро обнять обстановку, смелости в решениях, непреклонной воли в достижении поставленной цели.
Судя по взгляду, выраженному Куропаткиным в его указаниях войсковым начальникам 15 апреля 1904 г., выжидательное положение и пассивность Куропаткина объяснялись принятым им решением не вступать в бой ранее, чем будут собраны вполне определенные и полные сведения о противнике. Такое решение не могло не породить чрезмерной осторожности и не убить дух смелого почина. Разработке плана наступательной операции предшествовал обыкновенно запрос мнений старших начальствующих лиц с принятием затем среднего решения, в котором за робко поставленной целью не видно было твердой решимости достигнуть ее. И действительно, первый натиск врага тушил наступательный порыв и приводил к обычной пассивности. «От Ляояна не уйду, Ляоян моя могила», – говорил Куропаткин перед первым генеральным сражением. «Пришло для нас время заставить японцев повиноваться нашей воле», – вещал приказ перед сражением на р. Шахе. Но за Ляояном и Шахе последовали Сандепу и Мукден. По справедливости можно сказать, что во всех этих боях не упорство нашей армии было сломлено японцами, а дух ее вождя. Боязнь поражения как бы заглушала в нем жажду победы. Нерешительность Куропаткина отражалась и в его директивах части, исполнителям; достаточно припомнить его сбивчивые указания генералу Стесселю относительно обороны Цзинчжоу, явно двусмысленных директиву генералу Штакельбергу перед Вафангоу («овладеть Цзиньчжоуской позицией», «не доведя дело до решительного столкновения») или изменчивую задачу генералу Зарубаеву у Дашичао (то решительный бой, то арьергардный).
При выполнении операций инициатива не только корпусных командиров, но и командующих армиями была стеснена. Армии управлялись общими диспозициями, а если и получали особую директиву, то все же сильно связывались в ее выполнении: «чтобы операция не приняла более значительных размеров, чем это желательно» (Сандепу). Постоянно увлекаемый деталями, в ущерб главному, Куропаткин не мог воздержаться даже от непрерывных мелочных указаний, распоряжаясь передвижением батальонов, охотничьих команд и орудий. Нерешительность в постановке цели и склонность к преувеличению сил противника ни разу не дали Куропаткину осуществить принцип сосредоточения превосходящих сил ни на театре войны, ни на полях сражений. В ударе у Вафангоу из 100 батальонов армии участвуют только 36; в период боя у Дашичао войска распределяются поровну между южной и восточной группами, оказываясь везде слабыми для достижения решительного результата; при наступлении у Сандепу из трех армий активно действует только одна.
Накануне генеральных сражений взамен суворовского «снимай посты, опорожняй коммуникации» десятки тысяч бойцов выделялись из армии для охраны тыла или на второстепенный театр (перед Мукденом 16 батальонов с артиллерией, 34 сотни и 10 тысяч укомплектований). Излишняя впечатлительность Куропаткина к слухам и демонстрациям приводили его в бою к быстрому израсходованию резервов. В минуту действительной необходимости приходилось их создавать выдергиванием частей со всего фронта армии, образуя случайные отряды со случайными же начальниками. В Мукденском сражении отряд генерал фон-дер Лауница состоял из 53 батальонов, принадлежавших 43 полкам, 16 дивизиям и 11 корпусам всех трех армий. Естественно, что эти импровизированные резервы, составленные притом из войск, уже бывших в бою, не всегда были способны проявить требуемую от них энергию. Склонность к импровизации проходит вообще через всю кампанию: названиями «отрядов» пестрит все описание войны, которая без преувеличения можно быть названа «войной отрядов».
К недочетам подготовки успехов следует отнести недостаточное внимание Куропаткина к моральному элементу. Он не объезжал позиции перед решительным сражением, не говорил с войсками, не появлялся перед солдатами в критические моменты боя. Даже в своем известном приказе о переходе в наступление на р. Шахе он не воздержался от некоторого выражения сомнения в успехе («Если окажется недостаточным присланных уже полков» и т. д.). Кроме этого приказа не было ни одного хотя бы письменного обращения к армии, потрясенной небывалым ходом войны. Невниманием к моральному элементу проникнута была вся система ведения войны с ее девизом «терпения». Обычное чередование приказов «упорно обороняться» и «отступать» систематически подрывало в войсках веру в свои силы, в своего вождя и в возможность успеха. Далекие от понимания стратегической или технической обстановки, солдаты инстинктивно сознавали бесполезность понесенных жертв. По убеждению Куропаткина, войска наши «крепли в неудачах», по мнению иностранных военных агентов, только историческая выносливость русского солдата могла выдержать многие месяцы столь своеобразную школу. Несмотря на это, в каждом большом бою солдаты горели высоким воодушевлением, которое, по-видимому, мало учитывалось Куропаткиным в его решениях. Приказ об отступлении от Ляояна служит наиболее ярким показателем того, насколько мало было духовного общения между русской армией и ее вождем.
В своих трудах после войны Куропаткин указывал на недостаток инициативы и энергии у старших начальников, из которых часть явно не соответствовала назначению. Однако самая система Куропаткина в управлении операциями не могла способствовать развитию самодеятельности в ее исполнителях. С другой стороны, Куропаткин был облечен всей полнотой власти для устранения несоответствующих начальников, но в применении этой меры он применял то излишнюю мягкость в явный ущерб делу (вопрос об отозвании генералов Стесселя, Случевского, Гриппенберга), то очевидную несправедливость (отрешение генерала Штакельберга от командования корпусом после Сандепу). При оценке деятельности Куропаткина как полководца необходимо, конечно, иметь в виду, что полная мощь главнокомандующего принадлежала ему всего 4,5 месяцев из 16; кроме того, ему приходилось считаться с указаниями из Санкт-Петербурга. Впрочем, эти указания были скорее попытками вывести Куропаткина из его пассивности и ничем не напоминали печальной памяти венского «гофкригсрата», с которым приходилось так бороться Суворову. Если Тюренчен и Вафангоу можно еще считать до некоторой степени навязанными Куропаткину, то в остальных операциях он располагал полной свободой действий.
Трагедия Куропаткина заключалась не в том, что ему дали задачу, непосильную для полководца, а в том, что его духовные силы оказались слабыми, чтобы справиться с этой задачей. Призванный уравновесить своим талантом недостаток боевых средств, он вынужден был ожидать нарастания этих средств, чтобы возместить ими недостаток своего таланта. Судьба не дала Куропаткину второго испытания с новой армией и при новой обстановке; она обманула и его надежду на продолжение борьбы. Отрицательное отношение народных масс к войне отняло и у правительства решимость продолжать борьбу.
Высокие административные дарования Куропаткина выразились в отличном обеспечении продовольственной и санитарной части армии. Несмотря на слабую провозоспособность сибирских путей, подвоз с базы был урегулирован; кроме того, в широкой мере были использованы местные средства. Благодаря заботам Куропаткина, наша армия во все время кампании была сыта и хотя и не красиво, но одета. Не забыт был и офицерский состав. Были широко привлечены экономические общества, и при их содействии офицер мог достать себе все необходимое и даже некоторый комфорт, спасая свой карман от алчных продавцов. Несмотря на затруднительность эвакуации больных и раненых, санитарная часть была настолько хорошо поставлена, что впервые за все войны, веденные Россией, процент умерших от болезней был меньше процента убитых и умерших от ран. После войны Куропаткин был назначен членом Государственного Совета и поселился в своем имении Псковской губернии, Холмского уезда.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

 Отправлено: 05.07.04 13:07. Заголовок:

КУРОПАТКИН, Алексей Николаевич,
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Куропаткин как военный писатель широко известен в России и за границей. Первые его литерные труды относятся ко времени пребывания в Алжире, откуда последовал ряд его корреспонденции в «Военном Сборнике» под названием «Письма из Алжирии», «Очерки Алжирии» и «Верблюжий обоз» («Военный Сборник», 1875); затем как результат командировки появился «Военно-статистический обзор Алжирии» («Военный Сборник», 1786) и «Пища французских войск в Алжирии» (1877). Впоследствии все эти статьи вошли в одну книгу «Алжирия» (1877). Труд живо знакомил с новой французской колонией и дал много практических сведений, полезных для наших Туркестанских войск. Путешествие Куропаткина в Кашгарию вызвало появление книги «Очерки Кашгарии»
(1878), в которой, в числе других сведений, впервые разобрана военная организация этой страны. Переизданная в 1897 г. под названием «Кашгария», книга удостоена Императорским русским географическим обществом малой золотой медали. По возвращении с русско-турецкой войны в Туркестан Куропаткин в небольшой книге «Туркмения и туркмены» (1879) дает очерк края, ставшего через год театром военных действий. Опыт русско-турецкой войны вызвал появление в 1881-1883 гг. ряда статей в «Военый Сборник» под заглавием «Ловча, Плевна и Шейново». В 1885 г. исправленное и дополненное собрание этих статей вышло отдел, книгой под названием «Ловча и Плевна». Этот труд дает талантливое описание действий отряда генерала Скобелева и выяснение причин наших неудач под Плевной. Поход генерала Скобелева в Ахал-Теке получил описание в труде «Завоевание Туркмении», помещенном первоначально в «Обзоре войн» Г. А. Леера и вышедшем отдел, изданием в 1899 г. После японской войны Куропаткин издал 4-томный труд под общим названием «Отчет генерал-адъютанта Куропаткина» (1906), составляющий свыше 125 печатных листов, с несколькими атласами. Первые 3 тома заключают описание трех главных сражений войны: Ляояна, Шахе и Мукдена; том 4 озаглавлен «Итоги войны». Лично им написаны только два последних тома. Причиной появления «Отчета» было стремление автора облегчить скорейшее использование опыта войны и отчасти желание оправдаться от обвинений, возводимых на него как на военного министра и полководца. Несмотря на недостаточную полноту (объясняемую спешностью издания) и некоторую односторонность изложения, труд представляет большой интерес по обширности материала и высокой авторитетности автора, столь близко стоявшего к событиям. Последний том заключает весьма ценные выводы из войны, дающие готовый план переустройства нашей армии. Этот том переведён на немецкий язык.
Последними трудами Куропаткина являются сочинения: «Россия для русских» (1910), в 3 т., трактующее об исторических путях России и будущих задачах русской армии, и «Русско-Китайский вопрос», Спб. 1913.
Русско-японская война 1904-1905 гг., работа военно-исторической комиссии, 1910;
Отчет генерал-адъютанта Куропаткина, 1906;
Граф С. Ю. Витте. Вынужденные разъяснения по поводу отчета генерал-адъютанта Куропаткина о войне с Японией. 1911;
В. Ф. Новицкий. Сандепу. 1907;
Его же. От Шахе к Мукдену. 1912;
Орлов. Шахе, Мукден. 1911;
А. Свечин. Русско-японская война. 1910;
Л. Н. Соболев. Куропаткинская стратегия. 1910;
К. Величко. Диктатура металла. «Новое Время» от 18 марта 1910. № 12220;
Е. И, Мартынов. Из печального опыта русско-японской войны. 1906;
В. А. Куропаткин. 1908;
Теттау. Куропаткин и его помощники. Перевод с немецкого А. Трулева, Спб., 1913;
А. Н. Куропаткин. Ловча и Плевна. 1885;
Его же. Завоевание Туркмении, 1899;
Столетие военного министерства. Т. III; «Разведчик», 1898, № 378;
«Новое Время», 2 января 1898; Обзор Закаспийской области. 1882-90 и 1890-96 гг.).
Продолжал сохранять номинальную должность члена Государственного Совета Российской Империи и был не у дел вплоть до 1-й мировой войны.
С сентября 1915 г. командир гренадерского корпуса, с февраля по июль 1916 г. – командующий войсками Северного фронта. С июля 1916 г. по март 1917 г. генерал-губернатор Туркестанского края. Под давлением Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов Куропаткин был отстранен от должности и последние годы жизни провел в родовом имении Шешурино Холмского уезда Псковской губернии, учительствуя в местной школе, построенной когда-то на его деньги, и занимался приведением в порядок своих записей и дневников.
В 1918-1919 гг. отверг предложение французского посла в Петрограде эмигрировать, а белогвардейцев выступить против Советской власти.
Умер 16 января 1925 г. в Шешурино (ныне Торопецкий р-н Тверской обл.)
Соч.: Русско-японская война. Из дневников А. Н. Куропаткика и Н. П. Линевича. Л. 1925. 190 с.;
Как я стал офицером. Из воспоминаний генерала А. Н. Куропаткина. «70 лет моей жизни». Отечественный архив. 1996. № 2. С. 67-93;
Разведывательная миссия в Турцию. Военно-исторический журнал. 1995. № 4. С. 68-77.
[ОКОНЧАНИЕ

 Отправлено: 05.07.04 13:10. Заголовок:

КОСТЮШКО-ВАЛЮЖИНИЧ, Антон Иванович,
капитан, один из доблестнейших защитников Порт-Артура, где он находился в рядах 5-го Восточно-Сибирского стрелкового полка.
Родился в 1879 г., воспитанник Ярославской военной школы и Казанского пехотного юнкерского училища, выпущен в 1898 г. подпрапорщиком в 26-й пехотный Могилевский полк. В 1899 г. произведен в подпоручики, а в 1903 г. в поручики.
23 января 1904 г., за 3 дня до начала войны, Костюшко-Валюжинич был назначен в формировавшийся для усиления 5-го Восточно-Сибирского стрелкового полка батальон, с которым и прибыл на Цзиньчжоускую позицию в марте того же года.
В составе своего полка Костюшко-Валюжинич участвовал в сражениях на Цзиньчжоу и Юпилазе и в обороне порт-артурских гор (Длинной, Дивизионной, Плоской и Высокой), проявив при этом в полной мере качества самоотверженного, мужественного и даровитого офицера и прекрасного товарища. Отличаясь поразительной храбростью, он в то же время умел сохранить во время боя полное самообладание и способность верно оценивать обстановку. Заботясь о своих подчиненных – стрелках, стараясь оберечь их от всякой ненужной опасности, он сам зачастую шел на верную смерть и только чудом оставался живым.
При обороне горы Юпилазы Костюшко-Валюжинич совершил 14 июля 1904 г. особенно выдающийся подвиг, произведя по собственной инициативе вылазку с охотничьей командой, начальником которой он состоял, против японцев, укрепившихся так близко от наших позиций, что дальнейшее удержание нами горы Юпилазы было невозможно. Выбрав для вылазки 20 человек, Костюшко-Валюжинич пробрался вперед, атаковал японский окоп и взял его, причем сам был тяжело ранен осколками снарядов в лицо, левую руку, спину, пулей в грудь навылет, штыком в левое бедро и контужен в область темени. Орден Святого Георгия 4-й степени был ему наградой.
Едва оправившись от ран, Костюшко-Валюжинич принял участие в обороне горы Дивизионной, а затем и горы Длинной. В октябре он был назначен полковым адъютантом 5-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, а в ноябре принимал самое деятельное участие в обороне горы Высокой.
Результатом его личного участия в защите этой горы явился напечатанный им после войны в «Инженерный Журнал » труд «Ноябрьские бои на Высокой горе», премированный Главным инженерным управлением; труд этот переведен на немецкий язык и является единственным по полноте и по подробностям описанием знаменитой обороны.
Костюшко-Валюжинич напечатал ряд статей по различным военным вопросам в «Русском Инвалиде», «Братской Помощи» и в других военных журналах
Преждевременная смерть в 1912 г. не дала ему возможности опубликовать уже законченную вчерне серию рассказов, посвященных описанию жизни солдата, которого он хорошо знал и любил.
(Некрологи Костюшко-Валюжиничу см. «Киевлянин» и «Русский Инвалид»).

 Отправлено: 05.07.04 13:15. Заголовок:

Всем привет!
Борис, Х-Мерлин пишет:

цитата

---

цитата

19 февраля Алиев сдал командование главными силами генералу Экку.


- почему?

---

Почему, почему?
Бои наверное закончились, а когда наступила пора писать наградные реляции Экк «резко» выздоровел.
У Лиллье, в «Дневнике...» про таких встречается неоднократно.
Вероятнее всего, это «аллергия на порох»...

С уважением,
Нико Лаич.

P.S. Хотя, вполне вероятно, что Экк реально приболел.

 Отправлено: 13.07.04 04:33. Заголовок:

Для Нико Лаич:
Добрый день, Олег.
С нетерпением ожидаем Макарова!!!

 Отправлено: 23.07.04 18:50. Заголовок:

Для NMD:
Добрый день, Евгений!
Пока к сожалению выбываю из столицы нашей Родины (пусть для кого-то и в прошлом). Собираюсь посмотреть на Чёрное море и себя показать. «Моряков» я всех буду отдавать Raterу, а в перспективе появление «армейцев»: Линевич, Кондратенко, Бильдерлинг, Ботьянов, Гриппенберг и прочие до буквы «П».

С уважением,
Нико Лаич.

 Отправлено: 26.10.04 17:26. Заголовок:

АЛЕКСЕЕВ, Евгений Иванович,
генерал-адъютант, адмирал, член Государственного Совета, бывший наместник Е.И.В. на Дальнем Востоке и в первую половину русско-японской войны 1904-1905 гг. – главнокомандующий всеми вооруженными силами, действовавшими против Японии.
Родился 11 мая 1843 г. В 1856 г. определен в Морской Кадетский Корпус, из которого был выпущен 4 мая 1863 г. гардемарином в 4-й флотский экипаж.
Через 5 дней после этого, 9 мая 1863 г., Алексеев, на корвете «Варяг», отправился в первое свое кругосветное плавание, из которого вернулся лишь 2 июля 1867 г. и на следующий же день, 3 июля, был произведен в лейтенанты.
После двух лет службы на берегу Алексеев, 14 июня 1869 г., вновь отправился в плавание на клипере «Яхонт», под флагом контр-адмирала Бутакова, на этот раз в Средиземное море. В водах его и Атлантического океана Алексеев плавал почти непрерывно 9 лет на разных судах (клипер «Жемчуг», фрегаты «Князь Пожарский» и «Светлана», шхуны «Соук-Су», «Псезуапе» и «Келасуры», корветы «Аскольд» и «Богатырь» и пароходы «Цимбрия» и «Jazо»), под командою различных лиц (Геркена, Басаргина, Бутакова, Великого Князя Алексея Александровича, Тыртова, Григораша, Корнилова, Шафрова, Гриппенберга и Ломена).
23 октября 1878 г. Алексеев был командирован в Америку для принятия строившегося там нашего крейсера «Африка». Назначенный 18 ноября 1878 г. командиром этого судна, Алексеев вошел с ним в состав эскадры генерал-адъютанта Лесовского, сосредоточившейся в водах Тихого океана на случай войны нашей с Китаем. Эта военно-политическая демонстрация удалась блестяще – война была предотвращена, и Алексеев мирно плавал с «Африкой» у берегов Северной Америки, в водах Атлантического океана, Немецкого и Балтийского морей до 23 июня 1879 г., причем за деятельное участие в тушении пожара на пароходе «Sutania» в Копенгагенском порте награжден был датским королем командорским крестом ордена Данеброга.
Отдых в отечественных водах был непродолжителен, и 20 мая 1880 г. Алексеев отправился с «Африкой» во второе свое кругосветное плавание. По возвращении из него 10 июня 1883 г. Алексеев, как отлично зарекомендовавший себя морской офицер, был назначен в октябре того же года агентом нашего морского министерства во Франции. Там в это время строился наш крейсер «Адмирал Корнилов».
Произведенный 13 апреля 1886 г. в капитаны I ранга, Алексеев был назначен командиром этого судна, с оставлением в должности морского агента, в 1888 г. принял его с верфи, привел в Россию и в следующем же году, 1 августа 1889 г., ушел с ним в заграничное плавание, продолжавшееся два года (по 19 августа 1891 г.).
По окончании его, произведенный в контр-адмиралы, Алексеев был назначен 1 января 1892 г. на должность помощника начальника Главного Морского Штаба. На этом посту он оставался 3 года и 1 января 1895 г. был назначен начальником эскадры Тихого океана. Произведенный 13 апреля 1897 г. в вице-адмиралы, А. в августе того же года был назначен старшим флагманом Черноморской флотской дивизии.
Между тем на Дальнем Востоке назревали чреватые последствиями события. 15 марта 1897 г. занят был нами Квантун с Порт-Артуром. Событие это еще более обострило наши отношения с Японией, ставшие натянутыми со времени вмешательства России в распрю Китая с Японией из-за Кореи. В то же время занятие Киао-Чао Германией, а Вейхавея Англией, явно подстрекавшей Японию к агрессивным действиям против нас, создавали сложную политическую обстановку, грозившую ежечасно конфликтами на почве возможного, казалось, в близком будущем раздела великой срединной империи. Во главе наших сил на новой окраине в это время нужно было поставить лицо, обладающее большим политическим тактом, широким государственным умом, личным авторитетом, знанием Дальнего Востока и твердой волей. Выбор пал на адмирала Алексеева, который Высочайшим приказом по морскому ведомству 19 августа 1899 г. и был назначен главным начальником и командующим войсками Квантунской области и морскими силами в Тихом океане. Это назначение составило перелом в жизни и службе Алексеева: с палубы военного корабля, на которой они до сих пор протекали, он перешел на широкую арену государственной политической деятельности. Ближайшие же события оправдали этот выбор.
В начале 1900 г. в Китае вспыхнуло восстание «боксеров», направленное против иностранного вмешательства, грозившего целости и самостоятельному бытию страны. Фанатизм восставших, подогретый первоначальными успехами над отдельными европейцами, их маленькими поселениями и форпостами, увлек не только народные массы Китая, но склонил к содействию им и китайское правительство, сосредоточившее в окрестностях Пекина и Тяньцзиня значительную часть своих регулярных войск. Иностранные дипломатические миссии в Пекине были осаждены разъяренной чернью, и им с минуты на минуту грозила гибель. Единственный путь, по которому на выручку их могли быть двинуты войска, запирался крепостью Таку, комендант которой явно склонялся на сторону боксеров, и укреплениями Тяньцзиня, уже захваченными ими. Чтобы спасти положение, которое могло стать безнадежным для всех заинтересованных в Китае держав, надо было быстро принять надлежащее решение и энергично его осуществить. Прежде всего надо было открыть себе путь через Таку, и потому Алексеев предъявил его коменданту ультиматум о передаче европейцам нескольких фортов, господствовавших над входом в р. Пейхо. Когда же это требование было им отвергнуто, Алексеев не побоялся взять на себя ответственность силой овладеть этими фортами и, склонив к тому адмиралов других иностранных эскадр, стоявших пред Таку, блистательно выполнил это в ночь с 3-го на 4-е июня 1900 г. Этот первый успех произвел большое моральное впечатление и на китайцев, почуявших в «рыжих дьяволах» грозную силу и решимость бороться, и на европейцев, растерявшихся было пред неожиданно налетевшей грозой «от стен недвижного Китая».
Через день после взятия Таку, 6 июня, Государем Императором возложено было на Алексеева главное руководство нашими военно-сухопутными и морскими силами, действовавшими в Печилийской провинции и в заливе того же названия. Возникало намерение объединить в лице Алексеева все разноплеменные войска, действовавшие против боксеров. Так, военный министр писал Алексееву 24 июля 1900 г.: «Государь Император, имея полное доверие к вашим высоким дарованиям, энергии и характеру, признает весьма желательным, чтобы войска других держав на Печилийском театре были подчинены вашему общему руководству. Предварительные переговоры об этом начаты в Петербурге»... Однако успехом они не увенчались, т. к. наше министерство иностранных дел признавало желательным, чтобы руководительство войсками разных наций, собранными в Печилийской провинции, принадлежало коллегиальному установлению с председателем, выбираемым по очереди. Но «война не конгресс» – и, конечно, на это никто не согласился. В результате восторжествовала Германия, и для руководства военными операциями в Китае вызван был из Берлина ее фельдмаршал Вальдерзее. Однако он прибыл на театр военных действий уже после взятия Пекина, т. е. тогда, когда кризис миновал, события шли к их логическому концу и восстание, подавленное в Тяньцзине и Пекине, лишенное поддержки богдыхана и его правительства, постепенно гасло.
События разыгрались быстрее, чем это можно было ожидать вначале, и этой спасительной быстротой они в значительной степени обязаны энергии Алексеева, проявившего себя искусным дипломатом и решительным военачальником. После взятия Таку на очередь встало овладение Тяньцзином. Посланный туда для спасения европейских концессий от разгрома наш 12-й Восточно-Сибирский стрелковый полк хотя и подоспел в Тяньцзинь вовремя, но был там заперт сам полчищами боксеров и китайских регулярных войск, открыто примкнувших к восстанию. Нужна была быстрая энергичная выручка. Между тем среди союзников, стоявших под Тяньцзином и не объединенных еще общим командованием, не было согласия, шли «местничество» и раздоры, лишавшие возможности планомерных действий. Тогда, в половине июня, под Тяньцзин прибыл Алексеев и, не имея никаких официальных полномочий, только силой своего нравственного авторитета сумел объединить контингенты иностранных держав под своим начальством и добился соглашения для совместной атаки Тяньцзина. Она была произведена на рассвете 30 июня, под руководством Алексеева, который под огнем противника наблюдал за ходом боя с вала арсенала, и увенчалась успехом. Боксеры потеряли не только главный свой оплот в Печилийской провинции и хорошо оборудованную базу, но и моральный свой авторитет среди населения и регулярных войск. С взятием Тяньцзина путь на Пекин, для выручки посольств и подавления мятежа в его очаге, был открыт.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

 Отправлено: 26.10.04 17:28. Заголовок:

АЛЕКСЕЕВ, Евгений Иванович,
ПРОДОЛЖЕНИЕ
И на долю Алексеева выпали сложные заботы по подготовке этой экспедиции в сердце Китая. В ряду их была одна, весьма щекотливого свойства. Это – исправление и эксплуатация железнодорожной линии Тонгку – Тяньцзинь. Сперва это дело было поручено советом адмиралов американскому капитану Вице, но у последнего не было для этого достаточно средств, и работа шла очень медленно. С прибытием нашей железнодорожной полуроты работа пошла быстро и велась исключительно нами. Однако английский адмирал Сеймур потребовал передачи этой дороги обратно ее прежней администрации из англичан и китайцев. Цель требования была ясна. Тот, кто владел дорогой, влиял самым решительным образом на ход военных операций и подготовку их. Англичане же все время добивались этого преобладающего влияния. Алексеев с твердостью отклонил это требование, заявив, что в силу военных обстоятельств дорога должна быть в одних руках и у того, кто имеет больше средств для исправления, эксплуатации и охраны линии, то есть в наших. Сеймур возражал, указывая, что англичане ожидают из Индии и войска, и инженеров, и специалистов. Так как те и другие могли прибыть не скоро, а наша железнодорожная полурота могла начать эксплуатацию дороги немедленно, то Алексеев потребовал категорически, чтобы она была немедленно передана в наше ведение, без чего немыслимо безопасное и правильное движение поездов при массовой перевозке войск. На состоявшемся по этому вопросу совещании адмиралов Сеймур хотя и продолжал настаивать на своем прежнем требовании, но твердость поведения Алексеева и сила его доводов были столь внушительны, что совещание решило передать всю линию до окончания военного времени в наше ведение.
Принимая во внимание крайнее разнообразие в численности контингентов держав, действовавших в Китае, различие целей, преследуемых правительствами этих держав, трудность объединить начальство над случайно собранными здесь войсками и опасаясь, что движение на Пекин может служить сигналом к восстанию всей страны, Алексеев считал эту операцию рискованной, осуществимой лишь при наличности 25-тысячного корпуса с осадным парком и полагал весьма важным для наших интересов найти возможность войти в переговоры с пекинским правительством для прекращения смуты и избежания бесполезного кровопролития. К тому же он считал Маньчжурский театр военных действий более важным, чем Печилийский, так как на нем сосредоточивались непосредственно наши общие, а не случайные и частичные государственные интересы: укреплявшийся Порт-Артур, Китайско-Восточная железная дорога, русские поселения и русское влияние в арендованном крае.
Опасаясь за беззащитный еще Порт-Артур и Манчжурию, он принял на свою ответственность две серьезных меры. Во-первых, после, многих случаев проявления враждебных к нам чувств со стороны властей соседнего Порт-Артуру города Цзиньчжоу, опасаясь вредного влияния их на местное китайское население, Алексеев упразднил автономию этого города, заняв его 14 июля русскими войсками, взорвав ворота города, переведя китайские власти в Артуре и начав укрепление Цзиньчжоуской позиции. Во-вторых, для обеспечения спокойствия в Манчжурии он занял с боя Нью-Чжуан (Инкоу), бывший гнездом боксерского восстания, и ввел в нем русское управление. Донося об этом в Санкт-Петербург, Алексеев сообщал, что «вынужденное и, может быть, преждевременное занятие Нью-Чжуана согласуется с нашими требованиями, ибо обеспечивает наш морской путь Порт-Артур – Нью-Чжуан, взамен железной дороги, ставшей в последнее время не совсем надежной коммуникационной линией, вследствие постоянных разливов и производимых на нее покушений мятежников».
Вообще Алексеев зарекомендовал себя в этих чрезвычайных событиях искусным, настойчивым и твердым в достижении целей дипломатом, осторожным и дальновидным, но в то же время энергичным полководцем, не боявшимся ответственности за проявление инициативы. Между тем положение его было очень трудное. Хотя Высочайшей волею на него и было возложено главное руководство нашими военными сухопутными и морскими силами, действовавшими на Печилийском театре войны, причем было выражено полное Монаршее доверие к его «высоким дарованиям, энергии и характеру», однако тогдашний военный министр генерал Куропаткин хотел играть роль главнокомандующего и из Санкт-Петербурга, путем всеподданнейших докладов и личных от себя директив и указаний, все время вмешивался в руководство Алексеевым военными операциями. Так, во всеподданнейшем докладе 30 июня 1900 г. он признает «настоятельно необходимым определенно указать адмиралу Алексееву, что вверенные его командованию войска назначаются преимущественно для действий на главном в настоящее время Печилийском театре, с целью подготовки движения к Пекину и производства затем сего движения», и ходатайствует отправить Алексееву заготовленную уже в этом смысле депешу. Вмешательство это доходило до таких мелочей, что Алексееву из Санкт-Петербурга давались указания «безотлагательно выслать в Инкоу или иной пункт, по указанию инженера Гиршмана, 2 роты пехоты, два орудия... и взвод казаков» (депеша № 1678 от 14 июня); «для взятия форта в Тяньцзине и китайских батарей, а также для полного разгрома китайцев в окрестностях Тяньцзина собрать силы не менее 12 батальонов, 3 батарей и части осадного парка с полевыми мортирами; приготовить штурмовые лестницы и материалы для перехода препятствий, особенно водяных рвов; необходимо дождаться саперов...» (депеша № 2105 от 29 июня); «временное пребывание батальона в Бицзыво надо возможно сократить и притянуть этот батальон в гарнизон Порт-Артура...» (депеша № 2966 от 21 июня); укрепление Цзиньчжоуской позиции признается мерой преждевременной (депеша № 3312 от 28 июля) и т. д. и т. д. Эти указания и советы были еще тем тягостны, что, будучи подаваемы издалека от театра войны, отличались неустойчивостью и часто опаздывали. Так, первоначально, под страхом возможности избиения европейцев в Пекине и все разраставшегося боксерского движения, с походом на Пекин очень спешили. Алексееву приказано было главной своей задачей считать подготовку «к энергичному наступлению к Пекину» (депеша № 2223 от 1 июля). Потом в Санкт-Петербурге несколько успокоились, и 25 июля движение на Пекин разрешено было лишь до Янцуня, где надлежало заняться исправлением железнодорожного пути и ждать особого Высочайшего повеления и окончания периода дождей. Получив же донесение генерала Линевича, что погода отличная, что дух китайских войск подорван, что положение посольств в Пекине продолжает быть тяжелым и все начальники союзных войск стремятся к скорейшему их освобождению, генерал Куропаткин 2 августа представил всеподданнейший доклад о том, что «задержка движения к Пекину войск союзных государств при полной к тому возможности по состоянию погоды, состоянию дорог и, главное, по расстройству противника и только в видах ожидания приезда фельдмаршала Вальдерзее, представляется опасной», почему испрашивал разрешения предоставить генералу Линевичу, непосредственно начальствовавшему нашими войсками на Печилийском театре, свободу действий в зависимости от обстановки. Высочайшее соизволение на это было получено, и в этом смысле были посланы срочные депеши Линевичу и Алексееву. Но они опоздали. Пекин был взят союзными войсками еще накануне этого всеподданнейшего доклада.
Алексеев хотя и считал движение на Пекин рискованным, как это сказано выше, но, получив указание считать своей первой задачей подготовку к энергичному движению к Пекину, свято его выполнил, и союзные войска уже 27 июля были в Хэсиу. «В отношении столь быстрого открытия действий, – доносил он в Санкт-Петербурге в тот самый день, 1 августа, когда получено им было приказание далее Янцуня не идти, – мною с самого начала уже неоднократно были даны генералу Линевичу указания принять все зависящие от него меры, чтобы побудить союзников отказаться от чрезмерной поспешности, но в то же время я не считал себя вправе выделять наш отряд из общего движения на Пекин, если таковое было решено большинством иностранных начальников...» Таким образом, и в этом случае Алексеев действовал весьма тактично: осторожно, но с инициативой. То же самое произошло в отношении Инкоу. 3-го и 23-го июля Алексееву было сообщено, что в направлении далее Инкоу наших действий развивать в Манчжурии не следует и чтобы, поэтому отряд генерала Флейшера до прихода подкреплений из Европейской России не уходил далее линии Инкоу – Дашичао (депеши № 2255 и 3037). Но последнее, конкретное указание было получено Алексеевым, когда движение Флейшера к Хайчену уже началось (депеша Алексеева министру № 168 от 30 июля); пришлось послать Флейшеру приказание приостановиться, если этот город им еще не занят. Между тем Алексеев лично находил овладение Хайченом, находящимся всего лишь в 30 верстах от Дашичао, крайне необходимым (его депеша от 25 июля). Понятно, как при таких условиях было трудно Алексееву руководить военными действиями. Вероятно, в силу этого, закончив подготовку похода на Пекин и имея в виду, что командование Печилийским отрядом по Высочайшему повелению вверено «опытному боевому генералу» (Линевичу), Алексеев полагал, что в дальнейшем его присутствии на Печилийском театре нет особой надобности, и просил о разрешении ему вернуться в Порт-Артур. Так как это было предоставлено его «усмотрению» (депеша генерала Куропаткина от 27 июля), то Алексеев остался в Печили и 7 сентября непосредственно руководил атакой фортов у Бейтана, устроенных в 15 верстах к северу от Таку и представлявших важную фланговую позицию китайцев по отношению к путям сообщения между Таку и Тяньцзином. Этим и последующим затем занятием другого важного стратегического пункта Шанхай-Гуаня с железнодорожной линией того же наименования собственно и закончились действия наших и иностранных войск на Печилийском театре войны. Центр их тяжести перенесся в Манчжурию, где ими руководил генерал Гродеков.
В воздаяние плодотворных трудов по Квантунской области и за отличное руководительство нашими войсками в тяжелую годину беспорядков в Китае, Алексеев был назначен генерал-адъютантом к Е.И.В. (6 мая 1901 г.) и пожалован орденом Белого Орла с мечами (1 янв. 1901 г. – за Бейтан) и золотою, бриллиантами украшенною, саблею, на которой Государь Император, при подписании грамоты на нее, изволил заменить надпись «За победы на Печилийском театре, 1900 г.» словами: «Таку, Тяньцзин, Пекин, 1900 г.», В том же 1901 г. Алексееву был пожалован президентом французской республики – орден Почётного Легиона Большого Офицерского Креста, в 1902 г. – королем прусским, императором германским – орден Красного Орла 1-й степени с мечами, а королем Бельгийским – орден Леопольда Большого Офицерского Креста; в 1903 г. – королем итальянским — орден св. Маврикия и Лазаря Большого Креста, а императором Кореи – орден Тайкак 1-й степени – 6-го апреля 1903 г.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

 Отправлено: 26.10.04 17:31. Заголовок:

АЛЕКСЕЕВ, Евгений Иванович,
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Алексеев был произведен в адмиралы с оставлением в звании генерал-адъютанта, а 30 июля того же года – назначен наместником Е.И.В. на Дальнем Востоке, хотя в официально представленных им мнениях и заключениях на проекты управления областями Дальнем Востока он неоднократно и решительно высказывался против учреждения там наместничества и просил, в случае, если таковое будет учреждено, отозвать его с Дальнего Востока.
На этом посту Алексеева застала в 1904 г. русско-японская война, в которой ему пришлось играть страдательную роль, ибо общественное мнение России, не подготовленное к войне правящими сферами, возложило на него ответственность не только за ее возникновение, но и за нашу неподготовленность к ней, в качестве же главнокомандующего он оказался лишенным всей полноты власти в руководстве военными операциями, вследствие назначения ему «самостоятельного помощника» в лице генерала Куропаткина, занимавшего до тех пор пост военного министра.
В настоящее время, по документальным данным, роль Алексеева в военных событиях 1904 г. представляется в следующем виде. Когда в июле 1903 г. японское правительство обратилось к нашему правительству с предложением пересмотреть существующие договоры наши как с Японией, так с Китаем и Кореей, и представило проект их изменений, направленный к созданию полного господства Японии в Корее и к вытеснению России не только из этой страны, но и из Манчжурии, Алексееву, по Высочайшему повелению, поручено было, совместно с нашим тогдашним посланником в Токио, рассмотреть этот проект и составить проект русских ответных предложений для представления таковых на Высочайшее благовоззрение. Выполняя это поручение, Алексеев исходил из следующих оснований: не допускать вмешательства Японии в манчжурские дела, обеспечить свободу плавания русских судов вдоль корейских берегов, воспрепятствовать образованию из корейской территории стратегической базы для враждебных против России действий Японии, во всем же остальном предоставить ей широкие права в Корее. Составленный на этих основаниях ответ нашего правительства, как известно, не удовлетворил Японию, и в октябре 1903 г. она представила второй проект соглашения, рассмотрение которого, по Высочайшему повелению, опять было поручено Алексееву с указанием установить примирительную формулу, «отнюдь не отказываясь от основных наших требований». 5 ноября 1903 г. Алексеев представил министру иностранных дел второй проект соглашения, причем высказал, что «необходимо теперь же остановиться на тех последствиях, которые могут произойти в случае отказа Японии принять наш проект». Основываясь на энергичной деятельности Японии в Пекине и Сеуле, направленной против России при сочувствии и поддержке Англии и Америки, а также принимая в расчет непрекращающиеся приготовления Японии к усилению ее боевой готовности, Алексеев высказывал предположение, что неприятие Японией наших предложений может сопровождаться не только занятием Кореи, как предполагалось прежде, но и обращением к нам по манчжурскому вопросу в согласии с Китаем. Ввиду возможности такого исхода переговоров он предлагал замедлить передачу нашего проекта, «дабы иметь время привести в исполнение некоторые уже начатые мероприятия, направленные к усилению нашего военного положения на Дальнем Востоке, что, в свою очередь, окажет влияние на японскую притязательность». После некоторых изменений в Санкт-Петербурге проект был передан японскому правительству 20 ноября и, как предвидел Алексеев, не удовлетворил Японию, которая, не выжидая уже результатов дальнейших переговоров, перешла от слов к делу.
24 декабря 1903 г. А. телеграфировал в Санкт-Петербург о целом ряде мероприятий японцев, несомненно свидетельствовавших об их намерениях занять Корею и установить над нею протекторат. Придавая этому готовившемуся событию значение большой и серьезной опасности для нас в военном отношении, Алексеев, «не с целью вызвать вооруженное столкновение, а исключительно в видах необходимой самообороны» предлагал принять ряд предохранительных мер, направленных к поддержанию равновесия в стратегическом положении сторон, нарушаемом оккупацией Кореи: или, 1-е, объявить мобилизацию в войсках Дальнего Востока и Сибири, ввести в Манчжурии военное положение для удержания страны в спокойствии, обеспечения целости Китайско-Восточной железной дороги и подготовки сосредоточения войск и занять войсками нижнее течение Ялу; или, 2-ое, довести до военного состава и начать перевозку в Иркутск 2-х армейских корпусов, предназначенных для усиления войск Дальнего Востока, одновременно с сим принять меры по подготовке мобилизации остальных подкреплений и объявить на военном положении Манчжурию и приморские крепости (Порт-Артур и Владивосток) для немедленного приведения последних в полную боевую готовность.
В ответ на эти предложения Алексеев получил 30 декабря 1903 г. через военного министра следующие указания: с началом высадки японцев в Корее 1) объявить Порт-Артур и Владивосток на военном положении; 2) приготовиться к мобилизации и 3) приготовить к выдвижению на корейскую границу отряды для прикрытия сосредоточения наших войск в Южной Манчжурии. Вместе с тем ему указывалось принять все меры к тому, чтобы на корейской границе не произошло каких-либо столкновений, которые могли бы сделать войну неизбежной. В целях во что бы то ни стало избежать разрыва с Японией в Санкт-Петербурге решено было «насколько возможно продолжать обмен взглядов с токийским кабинетом», и посему через Алексеева отправлен был в Токио третий по счету наш проект соглашения с Японией.
Ознакомившись с ним, Алексеев тотчас же, 20 января 1904 г., телеграфировал в Санкт-Петербург, что «непрекращающиеся военные приготовления Японии достигли уже почти крайнего предела, составляя для нас прямую угрозу», и потому «принятие самых решительных мер с нашей стороны для усиления боевой готовности войск на Дальнем Востоке не только необходимо в целях самообороны, но, может быть, послужит последним средством избежать войны, внушая Японии опасения за благоприятный для нее исход столкновения». Поэтому он полагал необходимым тотчас же объявить мобилизацию войск Дальнего Востока и Сибири, подвезти войска к району сосредоточения и решительными действиями нашего флота воспротивиться высадке японских войск в Чемульпо. В ожидании скорого ответа на эти насущные запросы Алексеев вывел порт-артурскую эскадру на внешний рейд, дабы по получении согласия на свои предложения, не теряя ни минуты, двинуть флот наш к берегам Кореи.
Однако ответ на них адмирал А. получил из Санкт-Петербурга лишь 27 января, когда японцы начали уже военные действия и бомбардировали Порт-Артур; 24-го же января им была получена из министерства иностранных дел депеша лишь с извещением о разрыве дипломатических сношений с Японией. Не содержа никаких практических, реальных указаний, как надлежит трактовать этот факт и что следует делать, депеша говорила лишь о том, что ответственность за последствия, могущие произойти от перерыва дипломат, сношений, остается на Японии. При таких условиях и имея в виду ясно выраженное Государем горячее желание Его «избавить Россию от ужасов войны», адмирал Алексеев лишен был возможности что-либо предпринять и должен был проявить крайнюю осторожность в своих действиях, чтобы посылкой эскадры к Корейским берегам не повести к вооруженному столкновению с Японией, которого в Санкт-Петербург избегали до самого последнего момента. Такое отношение Алексеева к депеше министерства иностранных дел, полученной им 25 января, нашло себе затем подтверждение в правительственном сообщении о разрыве дипломатических сношений, успокоительно заявлявшем, что таковой не означает еще начала войны.
В общем роль Алексеева в ходе переговоров с Японией ограничилась лишь совещательным участием его в них и ролью передаточной инстанции дипломатических бумаг, которыми наше министерство иностранных дел обменивалось с своим представителем в Токио и с токийским кабинетом. По существу же представления, сделанные Алексеевым в Санкт-Петербург, проникнуты были духом твердого, энергичного отпора притязаниям Японии на Манчжурию, деятельной военной подготовки к возможным с ее стороны агрессивным действиям и к захвату в них инициативы. Вера в благоприятное «разрешение кризиса», царившая в Санкт-Петербурге, сделала также то, что все мероприятия по усилению нашего военного положения на Дальнего Востоке осуществлялись крайне экономно, не спеша, без сознания их крайней необходимости и неотложности.
Имея в виду неравенство в условиях мобилизации России и Японии и тревожное положение политических дел уже летом 1903 г., адмирал Алексеев считал необходимым иметь всегда под рукой не менее 50 тысяч войск и для этого сформировать новых 44 батальона пехоты, соответственно сему увеличить количество кавалерии и артиллерии, усилить гарнизон Порт-Артура, приблизить войска к району сосредоточения армии и придать им новую, «стратегическую организацию». Но уже на совещаниях, происходивших в Порт-Артуре в июне 1903 г., под председательством военного министра, генерал-адъютанта Куропаткина, все эти пожелания подверглись сокращению: вместо 44 батальонов предположено было сформировать лишь 22, а формирование особого Квантунского армейского корпуса признано было и вовсе ненужным. В октябре же 1903 г. адмиралу Алексееву предложено было отказаться от одного из 2 армейских корпусов, предназначенных к перевозке в Манчжурию в случае войны, а когда он на это не согласился, то число формируемых батальонов было сокращено с 22 до 18, формирование 9-й Восточно-Сибирской стрелковой бригады предположено было сделать путем выделения батальонов из состава других Восточно-Сибирских стрелковых бригад и отложено до весны 1904 г. Сокращены были так же испрашивавшиеся Алексеевым кредиты; вместо 12 миллионов рублей единовременно и 17 миллионов в течение 5 лет, Особое Совещание под председательством графа Сельского признало более целесообразным «Предусмотреть потребности военного ведомства лишь на ближайшее время» и потому ассигновало на усиление обороны Дальнего Востока на истекавший 1903 и предстоявший 1904 гг. сверхсметным кредитом – по 3 миллиона рублей, а на 1905 г. – 6 миллионов рублей. Несмотря на все тревожные для мира признаки, Алексееву только в первых числах января 1904 г. разрешено было расходовать этот 3-миллионный кредит.
Такое же отношение встречали в Санкт-Петербурге и требования Алексеева относительно усиления боевой готовности Тихоокеанской эскадры. Еще за два года до войны начальник ее доносил об огромном некомплекте в личном составе эскадры, но последний так и не был пополнен к началу войны; пополнение некомплекта снарядов к орудиям эскадры производилось крайне медленно и несообразно положению вещей. С огромной канцелярской волокитой производилось создание на месте средств, необходимых для починки судов. Так, в течение 3 лет не мог быть утвержден в Санкт-Петербурге план устройства порта в Порт-Артуре, и он переходил из одной финансовой или технической комиссии в другую, между тем как в Дальнем порт вырос быстро и министерство финансов не пожалело на него денежных затрат. К постройке сухого дока в Порт-Артуре можно было приступить лишь в начале 1903 г., и также после неоднократных напоминаний и ходатайств. По соображениям экономическим для эскадры было введено положение так называемого «вооруженного резерва», сократившее кредиты на плавание и практическую стрельбу.
Таким образом, нося громкий и ответственный титул «Наместника Е.И.В., на Дальнем Востоке», Алексеев, в действительности, вследствие междуведомственной розни трех министерств, имевших непосредственное отношение к делам далекой окраины, и бюрократической централизации управления ею, лишен был и в этом отношении реальной полноты власти.
ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ

 Отправлено: 26.10.04 17:32. Заголовок:

АЛЕКСЕЕВ, Евгений Иванович,
ОКОНЧАНИЕ
Высочайшим указом Правящему Сенату, данным 28 января 1904 г., адмиралу А. предоставлены были «для объединения действий военно-сухопутных и морских сил, сосредоточиваемых на Дальнем Востоке», права главнокомандующего армиями и флотом, а 12 февраля последовало назначение командующим Манчжурской армией генерал-адъютанта Куропаткина, как «самостоятельного и ответственного начальника». Создалось двоевластие, пагубность которого увеличивалась тем, что, обладая разными темпераментами, главнокомандующий и командующий армией разно смотрели на характер ведения войны. Алексеев с самого начала ее заявил себя сторонником активного образа действий и стремился захватить инициативу их.
Так, когда генерал Линевич, временно командовавший Манчжурской армией до приезда генерала Куропаткина, опасаясь лишиться конницы, остановил движение конного отряда генерала Мищенко в глубь Кореи и отвел его к Ялу, Алексеев, не разделяя этих опасений и узнав о потере соприкосновения с противником, приказал Линевичу немедленно двинуть конный отряд вперед и предписал ему более решительный образ действий. Но с прибытием к армии генерала Куропаткина отряд был снова отведен назад.
В то время как командующий армией предписывал генералу Засуличу всеми мерами избегать решительного боя на Ялу и вообще не считать возможным, да и нужным, противодействовать высадке японских армий на Квантун, находя, что «чем дальше проникнут японцы в Манчжурию, тем лучше», Алексеев признавал необходимым решительно им в этом противодействовать.
Далее, сильно озабочиваясь участью Порт-Артура, покинутого им только в силу Высочайшего повеления и в самый последний момент свободного сообщения крепости с внешним миром, Алексеев еще 8 мая, до взятия японцами цзиньчжоуской позиции, указывал генералу Куропаткину, что «наступила минута для решительных действий» в целях спасения крепости. Его настойчивые домогательства их завершились, наконец, тем, что генерал Куропаткин двинул к югу отряд генерала барона Штакельберга, но со значительной потерей времени и не в том составе, как это было ему предписано Алексеевым (32 батальона вместо 48). Наступление велось не энергично и закончилось у Вафангоу, где армия Оку нанесла отряду генерала Штакельберга поражение 1-го и 2-го июня.
Неудача эта не поколебала, однако, наступательных тенденций Алексеева, и он уже 7-го числа того же месяца предложил генералу Куропаткину перейти в наступление против армии Куроки и 12-го числа повторил это предложение. Командующий Манчжурской армией ответил на эти предложения уклончиво и в наступление не перешел. Инициатива действий снова осталась в руках маршала Ойямы, который, начав 11-го июня общее всеми японскими армиями наступление к Ляоляну, уже к 15-му числу оттеснил наши отряды за Феншуйлинский хребет, хорошо укрывший от нас расположение противника, группировку его сил и его передвижения.
Считая, что единственным выходом из этого опасного положения было вернуть себе инициативу действий немедленным переходом в наступление и что для этого мы имеет достаточные силы (131 батальон), Алексеев 28 июня в третий раз предложил ген. Куропаткину, не ожидая нападения с востока, самому атаковать Куроки. Командующий армией и на этот раз отклонил его предложение, считая силы свои слишком слабыми. Между тем Куроки 6 июля занял Сихеян и, открыв себе таким образом путь к Мукдену, в обход Ляолянских позиций, еще более ухудшил положение нашей армии.
Тогда, для убеждения генерала Куропаткина в необходимости перейти к активному образу действий, Алексеев вызвал его 7 июля в Мукден на совещание, в результате которого было решено, удерживая наши позиции против армий Оку и Нодзу (т.е. Дашичао), начать наступление против Куроки. Однако и это решение не было приведено Куропаткиным в исполнение. Отправившись в расположение войск Восточной группы, чтобы лично руководить ими в наступлении, генерал Куропаткин не только не перешел в таковое, но в то же самое время, после победоносной обороны войсками южной группы позиций у Дашичао, приказал таковые очистить, вопреки мнению Алексеева, признававшего необходимым во что бы то ни стало удерживать за нами Дашичао – Инкоу. Все дальнейшие настояния А., чтобы решение, принятое совместно на совещании 7 июля, было выполнено, не достигли цели, и генерал Куропаткин отводил наши войска с одной позиции на другую к Ляоляну.
Считая при таких условиях невозможным нести долее ответственность за наши неуспехи, Алексеев стал просить о сложении с него обязанностей главнокомандующего. 12 октября 1904 г. последовал на его имя Высочайший рескрипт следующего содержания: «Евгений Иванович! С сожалением уступая настойчивым просьбам вашим об освобождении вас от обязанностей главнокомандующего вооруженными силами Моими на Дальнем Востоке, Я выражаю вам Мою искреннюю признательность за все ваши многосложные труды по формированию войсковых частей наместничества, по сосредоточению их в районе военных действий и за высшее руководство вооруженными силами на Дальнем Востоке в тяжелый начальный период войны. Пребываю к вам неизменно благосклонный и благодарный Николай».
12 ноября того же года на имя Алексеева последовал новый всемилостивейший рескрипт, в котором деятельность его и личные боевые заслуги получили следующую высокомилостивую оценку: «Евгений Иванович. Освободив вас, согласно вашему желанию, от обязанностей главнокомандующего сухопутными и морскими вооруженными силами, действующими против Японии, Я с удовольствием вспоминаю заслуги ваши на Дальнем Востоке, как во время китайских событий в 1900 г., так и при настоящих военных действиях с Японией, причем вы своей благоразумной деятельностью вполне оправдали Мое к вам доверие. После несчастного случая с броненосцем «Петропавловск», на котором погиб командовавший флотом вице-адмирал Макаров, вы, вступив, по Моему повелению, в непосредственное командование флотом Тихого океана, проявили свойственные вам энергию и распорядительность, отбивая многократные атаки неприятеля брандерами и миноносцами, направленные преимущественно на заграждение выхода из Порт-Артура. Высоко ценя ваши боевые заслуги и в изъявление искренней моей признательности, жалую вас кавалером Императорского ордена Нашего Святого Великомученика и Победоносца Георгия третьей степени, коего знаки при сем препровождая, пребываю к вам навсегда неизменно благосклонный и искренне благодарный Николай».
Среди своих подчиненных Алексеев пользовался большим уважением и авторитетом – за твердость воли, огромную трудоспособность, прямоту характера, большой государственный ум и ясное понимание сложной политической и стратегической обстановки. К сожалению, все эти положительные качества его были парализованы тем распределением власти на театре войны, которое очевидец событий ее, барон Теттау, назвал в своих воспоминаниях «своеобразным и не вполне ясным». Русская печать, отмечая в свое время оставление Алексеевым своего высокого поста, справедливо назвала его «безмолвною жертвой несчастно сложившихся обстоятельств». Справедливо, со своей точки зрения, ценили Алексеева и японцы, чувствуя в нем, видимо, большую моральную силу и зная об его наступательных тенденциях. Состоявший при японской армии английским военным агентом сэр Ян Гамильтон занес в свою «записную книжку штабного офицера» характерное наблюдение: «Японцы ненавидят Алексеева от всей души, но, насколько я мог заметить, видимо, скорее любят Куропаткина».
8 июня 1905 г. состоялось упразднение Наместничества на Дальнем Востоке, и 13 июня того же года Алексеев был назначен членом Государственного Совета с увольнением от должности наместника и с оставлением в звании генерал-адъютанта.
(Полный послужной список; «Материалы для описания военных действий в Китае в 1900–1901 гг.», изданные военно-ученым архивом Главного штаба; бар. Теттау «18 месяцев в Манчжурии с русскими войсками», перевод с немецкого генерального штаба полковника Грулева; сэр Я. Гамильтон «Записная книжка штабного офицера во время русско-японской войны», перев. с английск., генерального штаба капитана Семенова (т. I) и Ю. Лазаревича (т. II); В. А. Апушкин, «Русско-японская война» 1904—1905 гг., изд. т-ва «Образование», 1910 г.)
Уволен в отставку 21.04.1917. В 1918 г. предположительно уничтожен большевиками. В честь Алексеева назван полуостров в Японском море. Награжден всеми Российскими. орденами до ордена св. Владимира 1-й степени включительно, а также иностранными.
Лит.: СВЭ, 2 изд. Т. 2. С. 108. Список генерал-адъютантам, генерал-майорам С. Е. В. по старшинству, Спб. 1916. С. 14.